Название: Проверяйте чек, не отходя от кассы!
Автор: ManyaChka, она же akhCaynaM
Дисклаймер: Я не я и лошадь не моя. И вообще, Сарачи-сенсей – наше всё!!!
Рейтинг: R
Пейринг: Гинтоки/Цукуё, фоном Хасегава/Хацу
Жанр: Гет, Стёб
Предупреждения: ООС
Статус: закончен
Размер: мини (4540 слов)
Описание: По заявке Natal-galum от 23.07.2018. «Есть идея по поводу пьяного Гинтоки и Хасегавы (ну или Хиджикаты) допустим между ними пробегает такая лайтовая сцена слэша и в этот же момент их застает Цукуе или Сейта который потом рассказывает это Цукуе. Жду объяснений Гинтоки и мыслей Цукуе».
Примечания автора: Рейтинг за количество примечаний к главе… На самом деле, нет, хотя эта версия имеет смысл *.* Искренне надеюсь, что додала автору заявки. Сама уже не понимаю, что, куда, чего и как. Честно, пока писала, хихикала как подросток, впервые увидевший картинку с голой тётей. Но вот как только стала перечитывать, так всё, тушите свет и задёргивайте шторы.
P.S. Рейтинг не за сцены безудержного слэша, а за юмор ниже пояса. Приятного чтения? О.о
Ссылка на Фикбук: ficbook.net/readfic/7136801/18361379#part_conte...
Проверяйте чек, не отходя от кассы! Проверяйте чек, не отходя от кассы!
Приятно раздавать советы. Ещё минуты назад ты простой человек без особых талантов и претензий на знание жизни, уныло потягивающий утренний кофе. Но вот рядом оказывается страждущая наставлений душа, и — о чудо! — на месте обычного клерка из седьмого отдела оказывается сам царь Соломон! Гордо расправляются плечи, осанка преисполняется достоинства, а покровительственный взгляд высокомерно мажет по распластанной у ног фигуре плебея. Зевс на троне не смел выглядеть величественнее сорокалетнего Такуни-сан, вот уже третий день приходящего на работу с пятном от соевого соуса на рукаве.
А речи! О какие речи можно услышать из его уст! Ради них стоит терпеливо снести все многозначительные паузы, разделяющие не только каждое слово в предложении, но и составляющие его слоги. Первый признак лучезарного ума — умение говорить просто о сложном. И, поверьте, нет ничего незамысловатей и очевидней осёдланной им мысли. Дети, едва научившиеся читать, без труда найдут её в развивающей книжке. Она находится между страницей пятнадцать, на которой их просят отыскать все треугольные предметы, и страницей семнадцать, где им предстоит посчитать шарики на рождественской ели.
Совет другому возвышает человека над обыденностью и превозносит если не в глазах окружающих, то в собственных — несомненно!
Однако, положим, что где-то в далёком-далёком космосе идёт себе милый пришелец. Идёт, поблёскивая жизнерадостной плешью, вокруг которой скучковались доживающие последние дни волоски. Но тут он останавливается как вкопанный, едва не лишаясь речи, чувств и последних островков шевелюры. И не без причины, ведь перед ним никто иной, как сам Умибозу!
Окрылённый надеждой, пришелец подбегает и, складываясь в поклоне пополам, просит лишь об одном — раскрыть секрет густых и пышных кудрей. Он не замечает, как механическая рука тянется к зонту, увлечённо вопрошая о средствах ухода и укладки, и едва ли поймёт, почему конец настигнет его раньше волосяных фолликул.
Гинтоки знал, что Хасегава-сан заговорил о сексе не со зла. Однако рукоять боккэна непроизвольно сжал сильнее, метя разом поразить две-три болевые точки.
— Понимаешь, Гин-сан, это так ответственно, — продолжал мужчина, вертя в пальцах пиалу. — Хоть Хацу и моя жена, но мы так давно не были вместе… Я хочу, чтобы завтрашний вечер стал для неё поводом вспомнить, как хорошо быть одной семьёй.
— И вы считаете, что лучший способ вернуть женщину — запихнуть в её хот-дог свою вялую соевую сосиску? — раздражённо гаркнул Гинтоки, с чувством ударив ладонью по столешнице. — Ваш сексизм не знает границ!
— По-моему, он меркнет рядом с твоим.
— Хасегава-сан, — подперев лицо ладонью, Гинтоки глубокомысленно всмотрелся в горлышко бутылки, — вы слышали такую притчу? Однажды ученик спросил будду: «Имеет ли внешность значение?» — «Никакого. От рождения к рождению она меняется, но внутри человек остаётся всё тем же». — «А есть ли способ разглядеть его истинную сущность?» — «Достигнув просветления, ты прозреешь всё, даже самое сокровенное». — «Вот это да! Значит, я увижу даже то, что скрывается в женских трусиках! Буддизм — это нечто!.. Э, учитель, это что, банкай*? Зачем… О, нет, нет, пожалуйста, только не мой банан, нет, нет, ааааааа!» — «Плохо, Кондо-кун, очень плохо. Придёшь в следующий раз для пересдачи».
— Ты это только что придумал, да? Будда не осваивал банкай, чтобы нарезать бананы горилл, да?
— Да какая разница. — Недовольно отмахнулся Гинтоки. — Вам нужен мой совет или дурацкий коан*?
— Честно говоря, я не вижу между ними большой разницы…
— Так вот мой совет: избавьте жену от супружеского долга! Вам мало того, что жизнь бедняжки полна ваших грязных трусов, потных ног, храпа, урчащего желудка и вечно пустого кошелька? Вы не только навесили на неё обслуживание своих житейские нужд, но ещё и жаждете затащить в сексуальное рабство!
— Э? Я что-то пропустил? — Хасегава в замешательстве вскинул брови. — Когда ты успел стать ярым защитником прав женщин?
— Я никогда не переставал им быть! — «Особенно когда у Мадао больше шансов перепихнуться, чем у меня!» — Вместо того, чтобы думать о своих желаниях, подумали бы, чего хочет она!
— Но мне казалось, что она совсем не против...
— Вот как! — Гинтоки воровато прищурился, и огонь предвкушения загорелся в его глазах. — Надо думать, вы немало получали от её согласия?
— Ну… — Хасегава слегка покраснел, неуклюже рассмеявшись, — можно и так сказать…
Саката торжествующе оскалился, готовясь к шокирующей развязке. В конце концов, не одному же Хасегаве задавать неудобные вопросы.
— А она?
— Что — она?
— Она получала столько же? Или равноценный обмен существует только в манге про алхимию?
Вид Хасегавы, чьё лицо со стремительной скоростью теряло жизнеутверждающий румянец, взамен приобретая бледность покойника, сполна искупило страдания неудовлетворённой самурайской души. Насладившись местью, Саката великодушно хлопнул мужчину по спине.
— Тут нечего стыдиться. Когда поезд заехал в туннель, мужчине сложно вспомнить, что нужно проявить уважение к женщине, поинтересовавшись её кабиной пилота.
— Гин-са-а-ан, — провыл Хасегава, судорожно вцепляясь в складки кимоно на его груди. — Мне нужна твоя помощь!
— Моя помощь? — Гинтоки скептически воззрился на мужчину. — Простите, но я не думаю, что тройничок — это лучший выход…
— Я не об этом! Расскажи мне, как ублажить женщину!
— Считайтесь с её чувствами и потребностями — вот и весь секрет, — попытался отмазаться Саката, старательно отцепляя судорожно сжатые пальцы.
— Чушь! Мне нужны твои суперсилы — грязная фантазия и извращённые опыты!
— Да, но… — начал было Гинтоки, но следующая реплика сокрушила все дальнейшие препирательства.
— Ты сам говорил, что часто практикуешься! Ведь ты же мне не врал?!
Каждый хоть раз, да сталкивался с ситуацией, когда, ответив «нет» в первый раз, на второй соглашаешься с чем угодно. Дурацкий механизм насильственной социализации заставляет чувствовать дискомфорт при повторных отказах, из-за чего искусный манипулятор может с лёгкостью подписать вас на любую авантюру.
Вот и Гинтоки пришлось пойти на поводу добрых чувств. Хасегава был ему симпатичен (в пределах разумного, разумеется), и уже хотя бы поэтому заслуживал поддержки. Которую Гинтоки, к слову, оказал не то чтобы по первому зову.
Краткая теория, изложенная в стенах закусочной, быстро исчерпала себя, обнаружив очевидное. Хасегава Тайзо любил Хацу, и лишь по этой простой причине не заслуживал сомнения в собственной мужской состоятельности. Он был одним из тех мужей, которые в постели не ограничивались собственным удовлетворением, но умели прислушиваться к жёнам и их потребностям. На взгляд Гинтоки, этого было достаточно, чтобы грядущий вечер прошёл как надо.
Однако Хасегава так не считал. Ответственность и внимание к Хацу оказались не лучшей компанией долгому воздержанию. Итогом их совместного проживания в бедовой голове Мадао стал невротическая уверенность в неудаче. И, пожалуй, его слепой фатализм действительно мог усугубить ситуацию.
— Хасегава-сан, — пьяно протянул Гинтоки, подливая сакэ в его пиалу, — доверьтесь силе любви-и-и… Ведь вы же её единственный мужчина. Ни с кем, кроме вас, она не знала счастья быть женщиной.
— За годы разлуки она могла познать это счастье самостоятельно. Вы вообще видели весь этот легион секс-игрушек?!
— О да… — мечтательно вздохнул Саката, в лёгкой задумчивости потягивая алкоголь.
— Я имею ввиду, мужчины столько тысячелетий гордились своим агрегатом. Но вот появились эти обшитые медицинским силиконом гандамы, учитывающие анатомические особенности женского тела и пилотируемые с большей точностью, чем любой неопознанный объект, выведенный на её орбиту. Как вообще можно с ним соперничать?!
— Что?! — В том праведном гневе, с каким бы папа римский предал анафеме хулителя церкви, Гинтоки накинулся на Хасегаву: — Как вы можете говорить такое?! Вам мало унизительного сравнения какой-то бесчувственной железки со своим лучшим другом, так вы ещё вывод сделали не в его пользу! Позор! — Затем, опустив чуть расфокусированный взгляд к промежности, он с горечью выдавил: — Не слушай его, Куки Монстр*. Со мной не случалось ничего лучше с тех пор, как ты открыл для меня улицу Сезам.
— Почему я вообще советуюсь с человеком вроде тебя, — оцепенело выдавил Хасегава, стараясь развидеть увиденное.
— Запомните раз и навсегда! — Саката ревностно вскинул указательный палец, видимо, воображая на его месте готовую к дуэли шпагу. — Война против машин давно отменена. Оптимус Прайм* и прочие автоботы — ваши друзья! Не соперничайте с ними, а сотрудничайте, и тогда даже ваш Лягушонок Кермит* сможет добиться чего-то в этой жизни!
— Эммм, Гин-сан… Ты мог бы перестать называть мужские причиндалы именами героев детского телешоу?
— Ха-а-а? И что ты тогда предлагаешь? **** или ***? А может ***** или ******* ******* *****?
— Да последние три слова даже не нуждаются в звёздочках! Вот, слушай: «мужской половой орган»! Видишь, цензура его пропускает!
— Ага, и вместо разврата попустительствует смертельной тоске! Подумай о читателях! Они пришли сюда не потому, что на прошлой неделе проспали урок биологии, а потому, что хотят ***** и ******!
— И ты думаешь, что Лягушонок Кермит их заведёт?!
— О, ну если это говорю я… Я могу опошлить что угодно. К примеру… — Он на мгновение умолк, чтобы с сальной улыбкой выдать: — Овощной салат бабушки*.
— Знаешь… — начал было Хасегава, но тут же сдался, вяло махнув рукой. — А, да что там. Почему это вообще кто-то читает?
— Почему это кто-то пишет? — философски откликнулся Гинтоки, для убедительности икнув. — Ладно, пойдёмте. Раз уж сегодня ночь откровений, объясню вам, как заставить трансформеров работать на своего Стального Гиганта*.
*******************
— Эта штука похожа на нунчаки, — задумчиво изрёк Хасегава, вертя две соединённые между собой фиолетовые палочки в руках.
— Вот только Майки* не знал и о половине её возможностей, — доверительным полушёпотом объяснил Гинтоки.
Они стояли в одном из секс-шопов Ёшивары. В Эдо, конечно, тоже хватало заведений подобного рода, но Саката целенаправленно метил туда, где помимо созерцания прекрасного была доступна и экспериментальная часть.
— Но всё-таки мне как-то не по себе, — неуверенно признался Хасегава. — Может, всё дело в том, что я человек прошлой эпохи, и не привык доверять столь деликатное дело никому, кроме себя.
— Поверьте, Хацу скажет вам большое спасибо, если вы делегируете часть полномочий. Да вам и самому понравится: с этой миниатюрой скакалки вы оба вдоволь напрыгаетесь и накувыркаетесь.
— Ты знаешь, я бы начал с чего-то попроще… Может, мне подойдёт это?
— Хммм… В принципе, для первого раза самое то.
— А как подобрать размер?
— Понадобиться линейка. И калькулятор.
— Как хорошо, что я всегда ношу их с собой.
— Так значит не я один чувствую себя некомфортно, если выхожу из дома без них?
— Забыть их — всё равно что не надеть плавки в бассейн: приятно до тех пор, пока кто-то не вызовет полицию.
— Никогда не понимал людей, которым считают их бесполезными в обыденной жизни. Как они рассчитают высоту, на которую поднимается лестница между точками A и B, если высота каждой ступени равна десяти с половиной сантиметрам, длина — тридцати шести сантиметрам, а расстояние между точками A и B — пятнадцати метрам?
— Как патриота своей страны меня глубоко задевает подобная беспечность. Утешает лишь то, что рядом есть друг, разделяющий мои чувства. — Хасегава растроганно шмыгнул носом, положив руку на плечо Гинтоки.
— Именно, — понимающе хмыкнул мужчина. С минуту они наслаждались моментом абсолютной гармонии и понимания, пока Саката задумчиво не произнёс: — Я почти уверен, что продавщица приняла нас за геев.
— Пожалуй, я уберу руку. — Поспешил ретироваться Хасегава, ревностно завертев головой по сторонам. — А вот и примерочная. Пойду и исполню свой долг.
— Надеюсь, что долг перед примерочной не равен долгу перед супругой. Учтите: каким бы ни был ответ, я не буду помогать его выплачивать.
— А? Что? Постой… Гин-сан! — Хасегава так и подскочил на месте. — Да как тебе только в голову пришло!
— Ну…
— Нет-нет, это риторический вопрос! Не говори ничего! Просто оставайся здесь, а я мигом. — С этими словами он поспешно скрылся за спасительной ширмой.
Пожав плечами, Гинтоки развернулся к стеллажу. Богатый ассортимент вскоре всецело завладел его вниманием, из-за чего он не сразу услышал неуверенный оклик.
— Гин-сан.
— А? — рассеяно отозвался Саката, с пристрастием изучая доселе невиданную игрушку.
— А как именно нужно мерить?
— У основания, примерно на полсантиметра отступая от тела.
— Ах, вот оно что. А я думал, вдруг надо измерять до юбочки или сразу под ней.
— Что? — Голова Гинтоки самопроизвольно развернулась к примерочной.
— Я имею ввиду, что всегда плохо разбирался в грибах. Как и в любом другом деле, тут нужна сноровка. Впрочем, как и сказал доктор, понять основы нетрудно.
— Хасегава-са-а-ан? — Саката покрылся испариной, нервно хохотнув. — О чём вы говорите? Какой ещё доктор?
— А разве я не говорил?
— Нет.
— Вот ведь дела! Совсем вылетело из головы! — Удивлённый собственной забывчивостью, Хасегава весело рассмеялся, живо пояснив: — Слышали о ханахаки*? Это болезнь, возникающая от неразделённой любви. В лёгких заражённого начинают расти цветы, способные привести к летальному исходу, если чувства так и не найдут взаимности.
— Та-а-ак, — осторожно подал голос Гинтоки. — А при чём тут грибы?
— Я к тому и веду. Совсем недавно врачи установили, что в редких случаях ханахаки может мутировать в кинокохаки*, и вместо дыхательных путей поражать половую систему человека. В таких случаях его достоинство превращается в гриб.
Минуту Саката стоял в ступоре, после чего в голос расхохотался.
— Ну у вас и шутки, Хасегава-сан, — стирая слёзы и задавливая истерические повизгивания, выдавил он.
— Какие уж тут шутки, — чуть обиженно отозвался мужчина. — Не веришь, так посмотри сам.
— А, что? Э-э-э, нет, спасибо. — Гинтоки инстинктивно попятился, стремясь покинуть зону риска. — Я предпочту оставить место романтической недоговорённости.
— Да нет, ты должен это увидеть! — настойчиво потребовал Хасегава, а следом за этим на запястье Сакаты сомкнулась решительная хватка. Прежде, чем мужчина успел опомниться, его силком втащили в примерочную.
За всю жизнь Гинтоки видел немало дерьма. Ни раз и ни два он балансировал на самом краю вязкой трясины смерти, заглядывал в лицо ночным кошмарам и убеждался, что за кулисами приличия и обыденности скрываются безумие и страх. Однако только теперь он ощутил всю обречённость человеческого существования.
Набрав в грудь побольше воздуха, Гинтоки перевёл немигающий взгляд на Хасегаву.
— После того, что я видел, мне придётся вас убить.
— Что?
— Ничего личного, Хасегава-сан. Однако я не могу допустить, чтобы меч, занесённый над людским родом, обрушился на наши головы.
— Эй, откуда такие мысли! Вспомни себя, когда пришельцы поработали над твоим штырём! Разве ты отказался от него только потому, что он стал отвёрткой? Нет, потому что с настоящими друзьями так не поступают!
— Какая, к чёрту, дружба! — Гинтоки сделал выпад, выставив вперёд ту диковинку, изучением которой занимался накануне интересного открытия. — Инопланетное вмешательство — это одно! Такое не случается сплошь и рядом. А когда фермеры окончательно избавятся от привычки засыпать на газонокосилках посреди кукурузных полей, каждый землянин сможет вздохнуть свободно. Но то, что случилось с тобой — это месть планеты и очевидная попытка сжить наш вид со свету!
— Да с чего ты взял?! Может, ханахаки и угроза для общества, ведь вылечить её может только любовь, но с кинокохаки всё куда проще. Достаточно лишь переспать с тем, кого неистово хочешь, и всё проходит само собой!
— Действительно. Так и вижу эту картину: женщина, которую не уломать на секс будучи абсолютно здоровым, сама приползёт на коленях, едва услышав про выросший между ног гриб! Ну прямо, мать твою, идиллия!
— Знаешь, Гин-сан, — насупившись, произнёс Хасегава, — мне начинает казаться, что ты не очень-то веришь в моё исцеление.
— Не очень-то верю?! Я не очень-то верю в то, что Hello Kitty* — обычная девочка, а не пережившая гамма-излучение кошка. А в твоё исцеление я…
Но договорить ему не дали. В тот же миг шторка примерочной отъехала в сторону и два голоса — взволнованно высокий и угрожающе низкий — прервали его речь.
— Я уж и не знала, что думать. Хотя зачем ещё уединяться, как не за этим… — тараторила продавщица.
— Даже в Ёшиваре есть границы дозволенного, которые никто не смеет пере… — Цукуё умолкла. Холодный взгляд, готовый резать по живому, скользнув по нарушителям, враз остекленев. Издав какой-то непонятный писк, она судорожно сжала ткань, чтобы тут же задёрнуть её обратно.
— Цукуё-сан куда вы? — поражённо воскликнула продавщица. — Ведь нарушители всё ещё там!
— Мне… мне ещё надо… — Глубокий и чувственный голос лидера Хьякко мало походил на тот дребезжащий лепет, что теперь достигал слуха. — О нет, мой браслет могучих рейнджеров подаёт сигнал! В чём дело, Альфа*? Что? Рита* напала на магазин данго? Я скоро буду!
Мысль о том, что она убежит, твёрдо уверенная в его любви к блюдам из шиитакэ*, разорвала оковы мучительного оцепенения. Спотыкаясь на ровном месте и едва не роняя так некстати расставленные стеллажи, Гинтоки выбежал на улицу. К счастью, Цукуё тоже растеряла всю прыткость и скорость шиноби: будь Джирая жив, зрелище того, как она скачет по крышам с лёгкостью и координацией двухнедельного котёнка, тотчас бы свело его в могилу.
Собрав волю в кулак, Саката заставил тело работать на пределе доступной мощности. И хотя в нём не нашлось и двадцати процентов энергии зайца Duracell, в спонтанном соревновании двух калек Гинтоки всё же выиграл.
— Цукуё! — выкрикнул он, порывисто схватив её за запястье. Она взвизгнула, резко обернувшись. Шок и паника во взгляде соседствовали с абсолютной потерянностью. — Это всего лишь недоразумение, — натянуто улыбнувшись, попытался объясниться мужчина.
— Недоразумение — это то, что у тебя в руке, — ошалело констатировала Цукки, напомнив Гинтоки о сувенире, впопыхах прихваченном из секс-шопа. — А находиться в одной примерочной с мужиком со спущенными штанами — это что-то совсем другое.
— Ты всё не так поняла поняла! — Лихорадочно отбросив компромат, Саката крепче вцепился в её руку. — Только вспомни детали: ведь не было никакого мужчины со спущенными штанами, был лишь Мадао и его Тоад*!
— Избавь меня от подробностей ваших игр! — Цукуё в ужасе отшатнулась, попытавшись вырваться, но Гинтоки её удержал.
— Нет-нет, это не наши игры, это игры Nintendo о братьях Марио. А Тоад — беспечный мудак, который лишь под конец задания вспоминал, что принцесса Пич* ждёт в другом замке!
После этой глубокой фразы воцарилось молчание. Что в её содержании так поразило Цукуё осталось загадкой, однако же эффект казался ошеломительным. Обрывки эмоций и вспышки чувств стремительно сменяли друг друга, не оставляя шанса уследить за ними. Чтобы прочесть на лице Цукки нечто внятное, следовало родиться Кэлом Лайтманом*, а не Сакатой Гинтоки. Пока босс Ёродзуи успешно вычищал питейные заведения любимого города, доктор Лайтман изучал язык невербального поведения, наблюдая за племенами в Папуа-Новой Гвинее. Поэтому там, где доктор Лайтман мог пролить свет на ситуацию, Гинтоки бы пролил разве что кружку пива.
А с Цукки выходило ещё сложнее. «Нечто, сменившееся чем-то другим», — вот вершина его способностей в оценке её душевного состояния. И это в том случае, когда Гинтоки пребывал в состоянии покоя и имел достаточно времени для размышлений. В иных ситуациях, требовавших эмоциональной вовлечённости, стройная цепочка умозаключений разбивалась о стену собственных невнятных чувств.
Хотя вот этот лихорадочный блеск в глазах и слегка приоткрытый рот… Кажется, она уже начала догадываться? Может, ему всего-то и нужно, что укрепить её уверенность в ошибке?
— Ты слышала о ханахаки? — с места в карьер начал Гинтоки.
— Я… что? — Цукуё тряхнула головой и захлопала глазами. — Кажется, да, но не очень много.
— Это такая болезнь безответно влюблённых, придуманная стукнутыми совершеннолетием по голове девочками, — услужливо подсказал Гинтоки.
— О…
— Её сложно назвать эпидемией, но выброшенные семена уже дали первые ростки.
— Подожди минуту… — Цукуё рвано выдохнула, приложив руку к губам. — Значит, то, что я видела, это…
— Да! — радостно подтвердил Саката. Надо же, он и не думал, что сможет так просто устранить недопонимание!
— Я не думала, что всё так серьёзно, — упавшим голосом произнесла девушка. Странно, но на её лице не промелькнуло и тени облегчения, а глубокая и безрадостная задумчивость залегла складкой между бровей.
— Да, непростая ситуация, — согласился Гинтоки, впервые задумавшись о муках Хасегавы-сана.
— Но тогда выходит, что я… — Её глаза в ужасе расширились, а по телу пробежала дрожь. — Идём! — Она перехватила его руку, до той поры некрепко удерживавшую её запястье, и решительно потянула за собой. — Мы всё исправим.
— Ты знаешь, что нужно делать? — искренне удивился Саката. Ему вот положение казалось безвыходным.
— По-моему, всё очевидно, — напряжённо отозвалась Цукки.
— По-моему, тоже, — не стал спорить мужчина, безропотно следуя за девушкой. — Однако тебе не кажется это ненормальным? — Он тряхнул головой, постаравшись выкинуть из головы слишком детальные фантазии о том, как Хасегава развлекает жену своим новым приобретением. — Кому-то может быть неприятно и больно.
Цукуё резко остановилась. Витавший в своих мыслях Гинтоки налетел на неё, стукнувшись челюстью о макушку, и по инерции вцепившись в предплечье. Он уже открыл рот, намереваясь возмущаться и сокрушаться о преданном доверии, однако не проронил и слова.
Выпустив его руку, Цукки обернулась через плечо и, чуть запрокинув голову, посмотрела на него. Они стояли так тесно друг к другу, что он мог чувствовать тепло её дыхания. Однако сбивала с толку даже не близость, которой сама Цукки словно и не замечала. Её глаза, такие пронзительно красивые и такие непозволительно печальные, стали единственным, о чём Гинтоки мог думать.
— В любви нет ничего ненормального, — тихо сказала Цукуё, легко прикоснувшись к его щеке. — Она прекрасна, и никто и ничто не должно вставать на пути взаимных чувств.
В целом, Гинтоки мысль одобрил. Хотя насчёт «ничего» он бы поспорил. О, встанет и ещё как, особенно если она продолжит говорить с ним в том же тоне.
— Гин-сан! — истошно завопили откуда-то снизу, и от этого голоса душевный подъём разом сошёл на нет. Цукуё поспешно убрала ладонь, тем самым едва не исторгнув из самурайской груди стон разочарования, и спрыгнула на землю.
— Хасегава-сан! — дружелюбно поприветствовал Гинтоки, приземляясь тому на голову. — Ну как вы? Всё ещё отравляете жизнь окружающих своими спорами?
— Жестоко бросать нуждающегося человека, а потом ещё и насмехаться над его проблемами, — жалостливо взвыл Хасегава, усаживаясь на землю и потирая ушиб.
— Не слушайте его, это смущения, — вставила Цукуё.
Гинтоки почувствовал, как загорелись уши. Стало быть, и она признаёт, что между ними действительно произошло нечто смущающее?!
— Я сожалею, что вмешалась, — меж тем продолжила девушка, виновато опустив голову. — Прошу вас забыть об этом инциденте. — Глубоко вздохнув, она подняла взгляд на Хасегаву, со всей серьёзностью объявив: — Гинтоки любит вас, а значит, нет причин не быть вместе.
Вообще-то Ёшиваре не привыкать к громогласным излияниям чувств, случавшимся как за стенами домов удовольствий, так и за их пределами. Однако крик двух разом обесчещенных мужчин на миг отвлёк обитателей квартала от прелюбодеяния, натолкнув на мысли о прелестях скромного образа жизни.
— ЧТО?!
— Что? — в замешательстве переспросила Цукки, отступая на шаг от раздраконенного дуэта.
— Как ты пришла к этому выводу?! — вне себя от злости выкрикнул Гинтоки.
— Но ты же сам рассказал про ханахаки, — растерянно напомнила девушка.
— И ты подумала, что я… — Саката в ужасе посмотрел на стоявшего рядом мужчину, — …в него?.. Меня сейчас стошнит.
— Эй! — задетый за живое, возмущённо вскинулся Хасегава. — И как это понимать? Я недостаточно хорош для тебя? А если бы на моём месте оказался этот… как его… ну который дьявольский, но не фрукт…
— Дьявольский замком что ли?
— Во-о-от! Ты сразу понял, о ком речь, хотя я даже не договорил! Так все эти обложки к DVD неспроста, да?!
— О, ками-сама! — взвыл Гинтоки, хватаясь за голову. — Когда меня перестанут пихать в койку с этим майонезным фанатиком?! Эй, мангака-горилла, убей его наконец! Ты и так не сделал ничего хорошего в жизни, а рисованием Гинтамы лишь окончательно загубил карму! Это твой единственный шанс хоть немного её почистить!
— Я ничего не понимаю… — Цукуё озадаченно склонила голову на бок. — Значит, ханахаки развилась у тебя от безответной любви к замкому?
— Нет! — рявкнул Гинтоки, впиваясь пальцами в волосы. — Дурная женщина, откуда в твоей голове вообще такие мысли?! Что, в свободные часы рисуешь яойные додзинси?!
— Да откуда взяться этим свободным часам, если всё нерабочее время я вынуждена нашпиговывать твою голову мозгами?!
— Не знаю, в какой школе ты училась, но вот тебе новость: мозг человека не состоит из одних кунаев! — рявкнул Саката, выдирая торчащее изо лба оружие.
— Да? А вот тебе новость: без кунаев в твоей голове будет совершенно пусто!
— Это неслыханно! Почему я должен всё это терпеть, хотя мне даже никто не заплатит? — Яростно сверкнув глазами, Гинтоки развернулся к Хасегаве. — То, о чём вы меня просили, я сделал, а значит абсолютно свободен.
— Но Гин-сан… Ведь я до сих пор не решил главную проблему…
— Увы и ах, но здесь я бессилен. — Саката развёл руками, демонстративно избегая направленного на него умоляющего взгляда. — Есть проблемы, решить которые может лишь время. Давайте доверимся ему и на сей раз, искренне веря в лучшее.
— Пожалуйста, — слёзно взмолился Хасегава. — Мне больше не к кому обратиться. Ты помогаешь бедным как Робин Гуд.
— Ничего не знаю.
— Сражаешься с чудовищами как Геракл.
— Есть пределы и моему могуществу.
— Вершишь добро и справедливость как Бэтмен.
— Как Бэтмен? — с оживлением переспросил Гинтоки, заинтересованно посмотрев на Хасегаву. — Кристофера Нолана?
— Нет.
— Тима Бёртона?
— Нет.
— Тогда какой?
— Ну… Тот, который с Адамом Уэстом*…
— Что?! Из всех версий я удостоился самой клоунской?!
— Не злись. И она не клоунская, а классическая.
— Не хочу вас прерывать, — тактично вмешалась Цукуё, — но что здесь вообще происходит?
— Здесь происходит публичное осмеяние и порка. И хотя я не против вернуться к их обсуждению, когда ты немного подрастёшь, в нынешних обстоятельствах терпеть это не собираюсь.
— А что с ханахаки? Кто-то действительно ею болен?
— Нет, хотя вот этот мужик, — Гинтоки махнул в сторону Хасегавы, — подхватил похожую заразу. Теперь у него между ног гриб, который не исчезнет до тех пор, пока с ним кто-нибудь не переспит.
— Не кто-нибудь, а Хацу! — возразил мужчина.
— Ну значит гриб не исчезнет никогда. Знаешь, за деньги — очень и очень большие деньги — ты ещё мог кого-то найти, но ни одна женщина не станет делать это по доброй воле.
— Но ведь она моя жена!
— И что? Думаешь, выходя замуж, она мечтала о вегетативном размножении? Смирись, во всём есть свои пределы.
— Вы должны поговорить с ней, — посоветовала Цукуё. Гинтоки и Хасегава развернулись, удивлённо посмотрев на девушку. — Если она узнает, что с вами случилось, вы сможете найти решение вместе.
— Не давай ему напрасную надежду, Цукки. — Покачал головой Саката. — Только в сёдзё-манге сила любви решает всё, а реальность сурова. Вот ты бы согласилась на такой шаг?
— Да, — без колебаний ответила Цукуё.
— Вот я и говорю, это же просто невозмо… Погоди, что?
— Так вы считаете, что она может согласиться? — с надеждой спросил Хасегава.
— Я считаю, что не стоит недооценивать уроки сёдзё-манги. — Улыбнулась девушка. — А если что-то пойдёт не так, то возвращайтесь в Ёшивару. Хоть с лечением и не поможем, но на работу пристроим: извращенцев тут на любой цвет и вкус.
— От вашего предложения мороз по коже, — Хасегаву передёрнуло, — но за совет спасибо! Теперь нужно подумать, как лучше объяснить Хацу ситуацию, так что я пойду.
Какое-то время Гинтоки и Цукуё стояли молча, глядя в спину удалявшемуся мужчине.
— Ты бы правда сделала это? — прервал тишину Саката. — Или просто хотела его подбодрить?
— Я сказала то, что думаю, — недовольно отрезала Цукки, закуривая.
— Вот как, — протянул Гинтоки, украдкой посматривая на неё. — Знаешь… Кхм… А ведь я провёл с ним немало времени.
— И что?
— Ну, мы не так много знаем об этой болезни. Насколько она заразная? Что-то не хочется проснуться и обнаружить растительность там, где ей быть не положено. Так что… как насчёт небольшой профилактики по дружбе?..
Лишь спустя полчаса криков и жестоких избиваний Гинтоки мужественно соскрёб размазанное по земле тело. Пошатываясь и отплёвываясь кровью вперемешку с выбитыми зубами, он глухо пробубнил:
— Серьёзно? То есть, парню с грибом она бы не отказала, а с нормальной мясной сосиской — так сразу и нет? Мир окончательно помешался на вегетарианстве или что?!
Банкай — особая форма владения духовным мечом в манге и аниме «Bleach».
Коан — буддийская загадка, решение которой помогает ученику приблизиться к просветлению.
Куки Монстр — герой детского кукольного шоу «Улица Сезам», большой любитель печенья. Очень и очень милый, и вот вам тридцать секунд в доказательство
— www.youtube.com/watch?v=MBSMdDWljj4
Оптимус Прайм — даже не знаю, есть ли смысл объяснять, кто это... Наверное, потому что сама не смотрела ни мультики, ни фильмы о трансформерах, решила поместить его в примечания. И — та-дам! — это главный герой серии о «Трансформерах» в любой её ипостаси — i.pinimg.com/originals/d7/22/88/d72288568d69942...
Лягушонок Кермит — ещё один герой «Улицы Сезам» — fb.ru/misc/i/gallery/95495/2703965.jpg
Овощной салат бабушки — ладно-ладно, это очень криво. Но я не могла выкорчевать эту отсылку к «Друзьям», просто не могла. И хотя я рискую остаться единственным человеком, кого эта сцена веселит, простите мне эту пакость. А вам вот — оригинальная сцена с чудесным Джо — www.youtube.com/watch?v=TfjFQlD37i4
Стальной Гигант — инопланетный робот из одноимённого мультфильма — getwallpapers.com/wallpaper/full/3/f/0/566935.j...
Майки — он же Микеланджело из «Черепашек-ниндзя» —www.ninjaturtles.ru/forum/pic/38109.jpg
Ханахаки — мне особо нечего добавить к тому пояснению, что уже есть в тексте. Скажу только, что хоть и считаю сюжеты с ханахаки через чур сентиментальными и слезливыми, данной работой не хотела никого обидеть или высмеять.
Кинокохаки — «киноко» — это гриб по-японски. Всё. Больше смысла нет, и даже окончание «хаки», подразумевающее, что кто-то должен что-либо выплёвывать, теряет всякий смысл. Однако, друзья мои, поскольку мы в фанфике, а не в серьёзной филологической работе, то я не стала заморачиваться от слова «совсем».
Hello Kitty — тоже не уверена, нужна ли она здесь, но пусть будет — dreempics.com/uploads/posts/2016-09/1474110250_... И да, её создатель действительно настаивает, что это не кошка, а ребёнок женского пола.
Альфа — робот, вызывавший могучих рейнджеров на борьбу со злом — www.moviexplorers.com/wp-content/uploads/2016/1...
Рита — одна из противников могучих рейнджеров — pbs.twimg.com/media/CaSy5NHW4AEYujY.jpg
Шиитакэ — вид грибов, часто использующихся в японской кухне.
Тоад — герой серии игр о братьях Марио — images2.fanpop.com/images/photos/6000000/Toad-t...
Принцесса Пич — героиня, которую и спасал протагонист — wallpapertag.com/wallpaper/full/d/9/0/476166-pr...
Кэл Лайтман — главный герой сериала «Обмани меня».
Бэтмен Адама Уэста — герой сериала 1966-1968 годов. Выглядел как-то так — img-fotki.yandex.ru/get/198786/64060800.e113/0_... Хотя в динамике это ещё эпичнее XD
Автор: ManyaChka, она же akhCaynaM
Дисклаймер: Я не я и лошадь не моя. И вообще, Сарачи-сенсей – наше всё!!!
Рейтинг: R
Пейринг: Гинтоки/Цукуё, фоном Хасегава/Хацу
Жанр: Гет, Стёб
Предупреждения: ООС
Статус: закончен
Размер: мини (4540 слов)
Описание: По заявке Natal-galum от 23.07.2018. «Есть идея по поводу пьяного Гинтоки и Хасегавы (ну или Хиджикаты) допустим между ними пробегает такая лайтовая сцена слэша и в этот же момент их застает Цукуе или Сейта который потом рассказывает это Цукуе. Жду объяснений Гинтоки и мыслей Цукуе».
Примечания автора: Рейтинг за количество примечаний к главе… На самом деле, нет, хотя эта версия имеет смысл *.* Искренне надеюсь, что додала автору заявки. Сама уже не понимаю, что, куда, чего и как. Честно, пока писала, хихикала как подросток, впервые увидевший картинку с голой тётей. Но вот как только стала перечитывать, так всё, тушите свет и задёргивайте шторы.
P.S. Рейтинг не за сцены безудержного слэша, а за юмор ниже пояса. Приятного чтения? О.о
Ссылка на Фикбук: ficbook.net/readfic/7136801/18361379#part_conte...
Приятно раздавать советы. Ещё минуты назад ты простой человек без особых талантов и претензий на знание жизни, уныло потягивающий утренний кофе. Но вот рядом оказывается страждущая наставлений душа, и — о чудо! — на месте обычного клерка из седьмого отдела оказывается сам царь Соломон! Гордо расправляются плечи, осанка преисполняется достоинства, а покровительственный взгляд высокомерно мажет по распластанной у ног фигуре плебея. Зевс на троне не смел выглядеть величественнее сорокалетнего Такуни-сан, вот уже третий день приходящего на работу с пятном от соевого соуса на рукаве.
А речи! О какие речи можно услышать из его уст! Ради них стоит терпеливо снести все многозначительные паузы, разделяющие не только каждое слово в предложении, но и составляющие его слоги. Первый признак лучезарного ума — умение говорить просто о сложном. И, поверьте, нет ничего незамысловатей и очевидней осёдланной им мысли. Дети, едва научившиеся читать, без труда найдут её в развивающей книжке. Она находится между страницей пятнадцать, на которой их просят отыскать все треугольные предметы, и страницей семнадцать, где им предстоит посчитать шарики на рождественской ели.
Совет другому возвышает человека над обыденностью и превозносит если не в глазах окружающих, то в собственных — несомненно!
Однако, положим, что где-то в далёком-далёком космосе идёт себе милый пришелец. Идёт, поблёскивая жизнерадостной плешью, вокруг которой скучковались доживающие последние дни волоски. Но тут он останавливается как вкопанный, едва не лишаясь речи, чувств и последних островков шевелюры. И не без причины, ведь перед ним никто иной, как сам Умибозу!
Окрылённый надеждой, пришелец подбегает и, складываясь в поклоне пополам, просит лишь об одном — раскрыть секрет густых и пышных кудрей. Он не замечает, как механическая рука тянется к зонту, увлечённо вопрошая о средствах ухода и укладки, и едва ли поймёт, почему конец настигнет его раньше волосяных фолликул.
Гинтоки знал, что Хасегава-сан заговорил о сексе не со зла. Однако рукоять боккэна непроизвольно сжал сильнее, метя разом поразить две-три болевые точки.
— Понимаешь, Гин-сан, это так ответственно, — продолжал мужчина, вертя в пальцах пиалу. — Хоть Хацу и моя жена, но мы так давно не были вместе… Я хочу, чтобы завтрашний вечер стал для неё поводом вспомнить, как хорошо быть одной семьёй.
— И вы считаете, что лучший способ вернуть женщину — запихнуть в её хот-дог свою вялую соевую сосиску? — раздражённо гаркнул Гинтоки, с чувством ударив ладонью по столешнице. — Ваш сексизм не знает границ!
— По-моему, он меркнет рядом с твоим.
— Хасегава-сан, — подперев лицо ладонью, Гинтоки глубокомысленно всмотрелся в горлышко бутылки, — вы слышали такую притчу? Однажды ученик спросил будду: «Имеет ли внешность значение?» — «Никакого. От рождения к рождению она меняется, но внутри человек остаётся всё тем же». — «А есть ли способ разглядеть его истинную сущность?» — «Достигнув просветления, ты прозреешь всё, даже самое сокровенное». — «Вот это да! Значит, я увижу даже то, что скрывается в женских трусиках! Буддизм — это нечто!.. Э, учитель, это что, банкай*? Зачем… О, нет, нет, пожалуйста, только не мой банан, нет, нет, ааааааа!» — «Плохо, Кондо-кун, очень плохо. Придёшь в следующий раз для пересдачи».
— Ты это только что придумал, да? Будда не осваивал банкай, чтобы нарезать бананы горилл, да?
— Да какая разница. — Недовольно отмахнулся Гинтоки. — Вам нужен мой совет или дурацкий коан*?
— Честно говоря, я не вижу между ними большой разницы…
— Так вот мой совет: избавьте жену от супружеского долга! Вам мало того, что жизнь бедняжки полна ваших грязных трусов, потных ног, храпа, урчащего желудка и вечно пустого кошелька? Вы не только навесили на неё обслуживание своих житейские нужд, но ещё и жаждете затащить в сексуальное рабство!
— Э? Я что-то пропустил? — Хасегава в замешательстве вскинул брови. — Когда ты успел стать ярым защитником прав женщин?
— Я никогда не переставал им быть! — «Особенно когда у Мадао больше шансов перепихнуться, чем у меня!» — Вместо того, чтобы думать о своих желаниях, подумали бы, чего хочет она!
— Но мне казалось, что она совсем не против...
— Вот как! — Гинтоки воровато прищурился, и огонь предвкушения загорелся в его глазах. — Надо думать, вы немало получали от её согласия?
— Ну… — Хасегава слегка покраснел, неуклюже рассмеявшись, — можно и так сказать…
Саката торжествующе оскалился, готовясь к шокирующей развязке. В конце концов, не одному же Хасегаве задавать неудобные вопросы.
— А она?
— Что — она?
— Она получала столько же? Или равноценный обмен существует только в манге про алхимию?
Вид Хасегавы, чьё лицо со стремительной скоростью теряло жизнеутверждающий румянец, взамен приобретая бледность покойника, сполна искупило страдания неудовлетворённой самурайской души. Насладившись местью, Саката великодушно хлопнул мужчину по спине.
— Тут нечего стыдиться. Когда поезд заехал в туннель, мужчине сложно вспомнить, что нужно проявить уважение к женщине, поинтересовавшись её кабиной пилота.
— Гин-са-а-ан, — провыл Хасегава, судорожно вцепляясь в складки кимоно на его груди. — Мне нужна твоя помощь!
— Моя помощь? — Гинтоки скептически воззрился на мужчину. — Простите, но я не думаю, что тройничок — это лучший выход…
— Я не об этом! Расскажи мне, как ублажить женщину!
— Считайтесь с её чувствами и потребностями — вот и весь секрет, — попытался отмазаться Саката, старательно отцепляя судорожно сжатые пальцы.
— Чушь! Мне нужны твои суперсилы — грязная фантазия и извращённые опыты!
— Да, но… — начал было Гинтоки, но следующая реплика сокрушила все дальнейшие препирательства.
— Ты сам говорил, что часто практикуешься! Ведь ты же мне не врал?!
Каждый хоть раз, да сталкивался с ситуацией, когда, ответив «нет» в первый раз, на второй соглашаешься с чем угодно. Дурацкий механизм насильственной социализации заставляет чувствовать дискомфорт при повторных отказах, из-за чего искусный манипулятор может с лёгкостью подписать вас на любую авантюру.
Вот и Гинтоки пришлось пойти на поводу добрых чувств. Хасегава был ему симпатичен (в пределах разумного, разумеется), и уже хотя бы поэтому заслуживал поддержки. Которую Гинтоки, к слову, оказал не то чтобы по первому зову.
Краткая теория, изложенная в стенах закусочной, быстро исчерпала себя, обнаружив очевидное. Хасегава Тайзо любил Хацу, и лишь по этой простой причине не заслуживал сомнения в собственной мужской состоятельности. Он был одним из тех мужей, которые в постели не ограничивались собственным удовлетворением, но умели прислушиваться к жёнам и их потребностям. На взгляд Гинтоки, этого было достаточно, чтобы грядущий вечер прошёл как надо.
Однако Хасегава так не считал. Ответственность и внимание к Хацу оказались не лучшей компанией долгому воздержанию. Итогом их совместного проживания в бедовой голове Мадао стал невротическая уверенность в неудаче. И, пожалуй, его слепой фатализм действительно мог усугубить ситуацию.
— Хасегава-сан, — пьяно протянул Гинтоки, подливая сакэ в его пиалу, — доверьтесь силе любви-и-и… Ведь вы же её единственный мужчина. Ни с кем, кроме вас, она не знала счастья быть женщиной.
— За годы разлуки она могла познать это счастье самостоятельно. Вы вообще видели весь этот легион секс-игрушек?!
— О да… — мечтательно вздохнул Саката, в лёгкой задумчивости потягивая алкоголь.
— Я имею ввиду, мужчины столько тысячелетий гордились своим агрегатом. Но вот появились эти обшитые медицинским силиконом гандамы, учитывающие анатомические особенности женского тела и пилотируемые с большей точностью, чем любой неопознанный объект, выведенный на её орбиту. Как вообще можно с ним соперничать?!
— Что?! — В том праведном гневе, с каким бы папа римский предал анафеме хулителя церкви, Гинтоки накинулся на Хасегаву: — Как вы можете говорить такое?! Вам мало унизительного сравнения какой-то бесчувственной железки со своим лучшим другом, так вы ещё вывод сделали не в его пользу! Позор! — Затем, опустив чуть расфокусированный взгляд к промежности, он с горечью выдавил: — Не слушай его, Куки Монстр*. Со мной не случалось ничего лучше с тех пор, как ты открыл для меня улицу Сезам.
— Почему я вообще советуюсь с человеком вроде тебя, — оцепенело выдавил Хасегава, стараясь развидеть увиденное.
— Запомните раз и навсегда! — Саката ревностно вскинул указательный палец, видимо, воображая на его месте готовую к дуэли шпагу. — Война против машин давно отменена. Оптимус Прайм* и прочие автоботы — ваши друзья! Не соперничайте с ними, а сотрудничайте, и тогда даже ваш Лягушонок Кермит* сможет добиться чего-то в этой жизни!
— Эммм, Гин-сан… Ты мог бы перестать называть мужские причиндалы именами героев детского телешоу?
— Ха-а-а? И что ты тогда предлагаешь? **** или ***? А может ***** или ******* ******* *****?
— Да последние три слова даже не нуждаются в звёздочках! Вот, слушай: «мужской половой орган»! Видишь, цензура его пропускает!
— Ага, и вместо разврата попустительствует смертельной тоске! Подумай о читателях! Они пришли сюда не потому, что на прошлой неделе проспали урок биологии, а потому, что хотят ***** и ******!
— И ты думаешь, что Лягушонок Кермит их заведёт?!
— О, ну если это говорю я… Я могу опошлить что угодно. К примеру… — Он на мгновение умолк, чтобы с сальной улыбкой выдать: — Овощной салат бабушки*.
— Знаешь… — начал было Хасегава, но тут же сдался, вяло махнув рукой. — А, да что там. Почему это вообще кто-то читает?
— Почему это кто-то пишет? — философски откликнулся Гинтоки, для убедительности икнув. — Ладно, пойдёмте. Раз уж сегодня ночь откровений, объясню вам, как заставить трансформеров работать на своего Стального Гиганта*.
— Эта штука похожа на нунчаки, — задумчиво изрёк Хасегава, вертя две соединённые между собой фиолетовые палочки в руках.
— Вот только Майки* не знал и о половине её возможностей, — доверительным полушёпотом объяснил Гинтоки.
Они стояли в одном из секс-шопов Ёшивары. В Эдо, конечно, тоже хватало заведений подобного рода, но Саката целенаправленно метил туда, где помимо созерцания прекрасного была доступна и экспериментальная часть.
— Но всё-таки мне как-то не по себе, — неуверенно признался Хасегава. — Может, всё дело в том, что я человек прошлой эпохи, и не привык доверять столь деликатное дело никому, кроме себя.
— Поверьте, Хацу скажет вам большое спасибо, если вы делегируете часть полномочий. Да вам и самому понравится: с этой миниатюрой скакалки вы оба вдоволь напрыгаетесь и накувыркаетесь.
— Ты знаешь, я бы начал с чего-то попроще… Может, мне подойдёт это?
— Хммм… В принципе, для первого раза самое то.
— А как подобрать размер?
— Понадобиться линейка. И калькулятор.
— Как хорошо, что я всегда ношу их с собой.
— Так значит не я один чувствую себя некомфортно, если выхожу из дома без них?
— Забыть их — всё равно что не надеть плавки в бассейн: приятно до тех пор, пока кто-то не вызовет полицию.
— Никогда не понимал людей, которым считают их бесполезными в обыденной жизни. Как они рассчитают высоту, на которую поднимается лестница между точками A и B, если высота каждой ступени равна десяти с половиной сантиметрам, длина — тридцати шести сантиметрам, а расстояние между точками A и B — пятнадцати метрам?
— Как патриота своей страны меня глубоко задевает подобная беспечность. Утешает лишь то, что рядом есть друг, разделяющий мои чувства. — Хасегава растроганно шмыгнул носом, положив руку на плечо Гинтоки.
— Именно, — понимающе хмыкнул мужчина. С минуту они наслаждались моментом абсолютной гармонии и понимания, пока Саката задумчиво не произнёс: — Я почти уверен, что продавщица приняла нас за геев.
— Пожалуй, я уберу руку. — Поспешил ретироваться Хасегава, ревностно завертев головой по сторонам. — А вот и примерочная. Пойду и исполню свой долг.
— Надеюсь, что долг перед примерочной не равен долгу перед супругой. Учтите: каким бы ни был ответ, я не буду помогать его выплачивать.
— А? Что? Постой… Гин-сан! — Хасегава так и подскочил на месте. — Да как тебе только в голову пришло!
— Ну…
— Нет-нет, это риторический вопрос! Не говори ничего! Просто оставайся здесь, а я мигом. — С этими словами он поспешно скрылся за спасительной ширмой.
Пожав плечами, Гинтоки развернулся к стеллажу. Богатый ассортимент вскоре всецело завладел его вниманием, из-за чего он не сразу услышал неуверенный оклик.
— Гин-сан.
— А? — рассеяно отозвался Саката, с пристрастием изучая доселе невиданную игрушку.
— А как именно нужно мерить?
— У основания, примерно на полсантиметра отступая от тела.
— Ах, вот оно что. А я думал, вдруг надо измерять до юбочки или сразу под ней.
— Что? — Голова Гинтоки самопроизвольно развернулась к примерочной.
— Я имею ввиду, что всегда плохо разбирался в грибах. Как и в любом другом деле, тут нужна сноровка. Впрочем, как и сказал доктор, понять основы нетрудно.
— Хасегава-са-а-ан? — Саката покрылся испариной, нервно хохотнув. — О чём вы говорите? Какой ещё доктор?
— А разве я не говорил?
— Нет.
— Вот ведь дела! Совсем вылетело из головы! — Удивлённый собственной забывчивостью, Хасегава весело рассмеялся, живо пояснив: — Слышали о ханахаки*? Это болезнь, возникающая от неразделённой любви. В лёгких заражённого начинают расти цветы, способные привести к летальному исходу, если чувства так и не найдут взаимности.
— Та-а-ак, — осторожно подал голос Гинтоки. — А при чём тут грибы?
— Я к тому и веду. Совсем недавно врачи установили, что в редких случаях ханахаки может мутировать в кинокохаки*, и вместо дыхательных путей поражать половую систему человека. В таких случаях его достоинство превращается в гриб.
Минуту Саката стоял в ступоре, после чего в голос расхохотался.
— Ну у вас и шутки, Хасегава-сан, — стирая слёзы и задавливая истерические повизгивания, выдавил он.
— Какие уж тут шутки, — чуть обиженно отозвался мужчина. — Не веришь, так посмотри сам.
— А, что? Э-э-э, нет, спасибо. — Гинтоки инстинктивно попятился, стремясь покинуть зону риска. — Я предпочту оставить место романтической недоговорённости.
— Да нет, ты должен это увидеть! — настойчиво потребовал Хасегава, а следом за этим на запястье Сакаты сомкнулась решительная хватка. Прежде, чем мужчина успел опомниться, его силком втащили в примерочную.
За всю жизнь Гинтоки видел немало дерьма. Ни раз и ни два он балансировал на самом краю вязкой трясины смерти, заглядывал в лицо ночным кошмарам и убеждался, что за кулисами приличия и обыденности скрываются безумие и страх. Однако только теперь он ощутил всю обречённость человеческого существования.
Набрав в грудь побольше воздуха, Гинтоки перевёл немигающий взгляд на Хасегаву.
— После того, что я видел, мне придётся вас убить.
— Что?
— Ничего личного, Хасегава-сан. Однако я не могу допустить, чтобы меч, занесённый над людским родом, обрушился на наши головы.
— Эй, откуда такие мысли! Вспомни себя, когда пришельцы поработали над твоим штырём! Разве ты отказался от него только потому, что он стал отвёрткой? Нет, потому что с настоящими друзьями так не поступают!
— Какая, к чёрту, дружба! — Гинтоки сделал выпад, выставив вперёд ту диковинку, изучением которой занимался накануне интересного открытия. — Инопланетное вмешательство — это одно! Такое не случается сплошь и рядом. А когда фермеры окончательно избавятся от привычки засыпать на газонокосилках посреди кукурузных полей, каждый землянин сможет вздохнуть свободно. Но то, что случилось с тобой — это месть планеты и очевидная попытка сжить наш вид со свету!
— Да с чего ты взял?! Может, ханахаки и угроза для общества, ведь вылечить её может только любовь, но с кинокохаки всё куда проще. Достаточно лишь переспать с тем, кого неистово хочешь, и всё проходит само собой!
— Действительно. Так и вижу эту картину: женщина, которую не уломать на секс будучи абсолютно здоровым, сама приползёт на коленях, едва услышав про выросший между ног гриб! Ну прямо, мать твою, идиллия!
— Знаешь, Гин-сан, — насупившись, произнёс Хасегава, — мне начинает казаться, что ты не очень-то веришь в моё исцеление.
— Не очень-то верю?! Я не очень-то верю в то, что Hello Kitty* — обычная девочка, а не пережившая гамма-излучение кошка. А в твоё исцеление я…
Но договорить ему не дали. В тот же миг шторка примерочной отъехала в сторону и два голоса — взволнованно высокий и угрожающе низкий — прервали его речь.
— Я уж и не знала, что думать. Хотя зачем ещё уединяться, как не за этим… — тараторила продавщица.
— Даже в Ёшиваре есть границы дозволенного, которые никто не смеет пере… — Цукуё умолкла. Холодный взгляд, готовый резать по живому, скользнув по нарушителям, враз остекленев. Издав какой-то непонятный писк, она судорожно сжала ткань, чтобы тут же задёрнуть её обратно.
— Цукуё-сан куда вы? — поражённо воскликнула продавщица. — Ведь нарушители всё ещё там!
— Мне… мне ещё надо… — Глубокий и чувственный голос лидера Хьякко мало походил на тот дребезжащий лепет, что теперь достигал слуха. — О нет, мой браслет могучих рейнджеров подаёт сигнал! В чём дело, Альфа*? Что? Рита* напала на магазин данго? Я скоро буду!
Мысль о том, что она убежит, твёрдо уверенная в его любви к блюдам из шиитакэ*, разорвала оковы мучительного оцепенения. Спотыкаясь на ровном месте и едва не роняя так некстати расставленные стеллажи, Гинтоки выбежал на улицу. К счастью, Цукуё тоже растеряла всю прыткость и скорость шиноби: будь Джирая жив, зрелище того, как она скачет по крышам с лёгкостью и координацией двухнедельного котёнка, тотчас бы свело его в могилу.
Собрав волю в кулак, Саката заставил тело работать на пределе доступной мощности. И хотя в нём не нашлось и двадцати процентов энергии зайца Duracell, в спонтанном соревновании двух калек Гинтоки всё же выиграл.
— Цукуё! — выкрикнул он, порывисто схватив её за запястье. Она взвизгнула, резко обернувшись. Шок и паника во взгляде соседствовали с абсолютной потерянностью. — Это всего лишь недоразумение, — натянуто улыбнувшись, попытался объясниться мужчина.
— Недоразумение — это то, что у тебя в руке, — ошалело констатировала Цукки, напомнив Гинтоки о сувенире, впопыхах прихваченном из секс-шопа. — А находиться в одной примерочной с мужиком со спущенными штанами — это что-то совсем другое.
— Ты всё не так поняла поняла! — Лихорадочно отбросив компромат, Саката крепче вцепился в её руку. — Только вспомни детали: ведь не было никакого мужчины со спущенными штанами, был лишь Мадао и его Тоад*!
— Избавь меня от подробностей ваших игр! — Цукуё в ужасе отшатнулась, попытавшись вырваться, но Гинтоки её удержал.
— Нет-нет, это не наши игры, это игры Nintendo о братьях Марио. А Тоад — беспечный мудак, который лишь под конец задания вспоминал, что принцесса Пич* ждёт в другом замке!
После этой глубокой фразы воцарилось молчание. Что в её содержании так поразило Цукуё осталось загадкой, однако же эффект казался ошеломительным. Обрывки эмоций и вспышки чувств стремительно сменяли друг друга, не оставляя шанса уследить за ними. Чтобы прочесть на лице Цукки нечто внятное, следовало родиться Кэлом Лайтманом*, а не Сакатой Гинтоки. Пока босс Ёродзуи успешно вычищал питейные заведения любимого города, доктор Лайтман изучал язык невербального поведения, наблюдая за племенами в Папуа-Новой Гвинее. Поэтому там, где доктор Лайтман мог пролить свет на ситуацию, Гинтоки бы пролил разве что кружку пива.
А с Цукки выходило ещё сложнее. «Нечто, сменившееся чем-то другим», — вот вершина его способностей в оценке её душевного состояния. И это в том случае, когда Гинтоки пребывал в состоянии покоя и имел достаточно времени для размышлений. В иных ситуациях, требовавших эмоциональной вовлечённости, стройная цепочка умозаключений разбивалась о стену собственных невнятных чувств.
Хотя вот этот лихорадочный блеск в глазах и слегка приоткрытый рот… Кажется, она уже начала догадываться? Может, ему всего-то и нужно, что укрепить её уверенность в ошибке?
— Ты слышала о ханахаки? — с места в карьер начал Гинтоки.
— Я… что? — Цукуё тряхнула головой и захлопала глазами. — Кажется, да, но не очень много.
— Это такая болезнь безответно влюблённых, придуманная стукнутыми совершеннолетием по голове девочками, — услужливо подсказал Гинтоки.
— О…
— Её сложно назвать эпидемией, но выброшенные семена уже дали первые ростки.
— Подожди минуту… — Цукуё рвано выдохнула, приложив руку к губам. — Значит, то, что я видела, это…
— Да! — радостно подтвердил Саката. Надо же, он и не думал, что сможет так просто устранить недопонимание!
— Я не думала, что всё так серьёзно, — упавшим голосом произнесла девушка. Странно, но на её лице не промелькнуло и тени облегчения, а глубокая и безрадостная задумчивость залегла складкой между бровей.
— Да, непростая ситуация, — согласился Гинтоки, впервые задумавшись о муках Хасегавы-сана.
— Но тогда выходит, что я… — Её глаза в ужасе расширились, а по телу пробежала дрожь. — Идём! — Она перехватила его руку, до той поры некрепко удерживавшую её запястье, и решительно потянула за собой. — Мы всё исправим.
— Ты знаешь, что нужно делать? — искренне удивился Саката. Ему вот положение казалось безвыходным.
— По-моему, всё очевидно, — напряжённо отозвалась Цукки.
— По-моему, тоже, — не стал спорить мужчина, безропотно следуя за девушкой. — Однако тебе не кажется это ненормальным? — Он тряхнул головой, постаравшись выкинуть из головы слишком детальные фантазии о том, как Хасегава развлекает жену своим новым приобретением. — Кому-то может быть неприятно и больно.
Цукуё резко остановилась. Витавший в своих мыслях Гинтоки налетел на неё, стукнувшись челюстью о макушку, и по инерции вцепившись в предплечье. Он уже открыл рот, намереваясь возмущаться и сокрушаться о преданном доверии, однако не проронил и слова.
Выпустив его руку, Цукки обернулась через плечо и, чуть запрокинув голову, посмотрела на него. Они стояли так тесно друг к другу, что он мог чувствовать тепло её дыхания. Однако сбивала с толку даже не близость, которой сама Цукки словно и не замечала. Её глаза, такие пронзительно красивые и такие непозволительно печальные, стали единственным, о чём Гинтоки мог думать.
— В любви нет ничего ненормального, — тихо сказала Цукуё, легко прикоснувшись к его щеке. — Она прекрасна, и никто и ничто не должно вставать на пути взаимных чувств.
В целом, Гинтоки мысль одобрил. Хотя насчёт «ничего» он бы поспорил. О, встанет и ещё как, особенно если она продолжит говорить с ним в том же тоне.
— Гин-сан! — истошно завопили откуда-то снизу, и от этого голоса душевный подъём разом сошёл на нет. Цукуё поспешно убрала ладонь, тем самым едва не исторгнув из самурайской груди стон разочарования, и спрыгнула на землю.
— Хасегава-сан! — дружелюбно поприветствовал Гинтоки, приземляясь тому на голову. — Ну как вы? Всё ещё отравляете жизнь окружающих своими спорами?
— Жестоко бросать нуждающегося человека, а потом ещё и насмехаться над его проблемами, — жалостливо взвыл Хасегава, усаживаясь на землю и потирая ушиб.
— Не слушайте его, это смущения, — вставила Цукуё.
Гинтоки почувствовал, как загорелись уши. Стало быть, и она признаёт, что между ними действительно произошло нечто смущающее?!
— Я сожалею, что вмешалась, — меж тем продолжила девушка, виновато опустив голову. — Прошу вас забыть об этом инциденте. — Глубоко вздохнув, она подняла взгляд на Хасегаву, со всей серьёзностью объявив: — Гинтоки любит вас, а значит, нет причин не быть вместе.
Вообще-то Ёшиваре не привыкать к громогласным излияниям чувств, случавшимся как за стенами домов удовольствий, так и за их пределами. Однако крик двух разом обесчещенных мужчин на миг отвлёк обитателей квартала от прелюбодеяния, натолкнув на мысли о прелестях скромного образа жизни.
— ЧТО?!
— Что? — в замешательстве переспросила Цукки, отступая на шаг от раздраконенного дуэта.
— Как ты пришла к этому выводу?! — вне себя от злости выкрикнул Гинтоки.
— Но ты же сам рассказал про ханахаки, — растерянно напомнила девушка.
— И ты подумала, что я… — Саката в ужасе посмотрел на стоявшего рядом мужчину, — …в него?.. Меня сейчас стошнит.
— Эй! — задетый за живое, возмущённо вскинулся Хасегава. — И как это понимать? Я недостаточно хорош для тебя? А если бы на моём месте оказался этот… как его… ну который дьявольский, но не фрукт…
— Дьявольский замком что ли?
— Во-о-от! Ты сразу понял, о ком речь, хотя я даже не договорил! Так все эти обложки к DVD неспроста, да?!
— О, ками-сама! — взвыл Гинтоки, хватаясь за голову. — Когда меня перестанут пихать в койку с этим майонезным фанатиком?! Эй, мангака-горилла, убей его наконец! Ты и так не сделал ничего хорошего в жизни, а рисованием Гинтамы лишь окончательно загубил карму! Это твой единственный шанс хоть немного её почистить!
— Я ничего не понимаю… — Цукуё озадаченно склонила голову на бок. — Значит, ханахаки развилась у тебя от безответной любви к замкому?
— Нет! — рявкнул Гинтоки, впиваясь пальцами в волосы. — Дурная женщина, откуда в твоей голове вообще такие мысли?! Что, в свободные часы рисуешь яойные додзинси?!
— Да откуда взяться этим свободным часам, если всё нерабочее время я вынуждена нашпиговывать твою голову мозгами?!
— Не знаю, в какой школе ты училась, но вот тебе новость: мозг человека не состоит из одних кунаев! — рявкнул Саката, выдирая торчащее изо лба оружие.
— Да? А вот тебе новость: без кунаев в твоей голове будет совершенно пусто!
— Это неслыханно! Почему я должен всё это терпеть, хотя мне даже никто не заплатит? — Яростно сверкнув глазами, Гинтоки развернулся к Хасегаве. — То, о чём вы меня просили, я сделал, а значит абсолютно свободен.
— Но Гин-сан… Ведь я до сих пор не решил главную проблему…
— Увы и ах, но здесь я бессилен. — Саката развёл руками, демонстративно избегая направленного на него умоляющего взгляда. — Есть проблемы, решить которые может лишь время. Давайте доверимся ему и на сей раз, искренне веря в лучшее.
— Пожалуйста, — слёзно взмолился Хасегава. — Мне больше не к кому обратиться. Ты помогаешь бедным как Робин Гуд.
— Ничего не знаю.
— Сражаешься с чудовищами как Геракл.
— Есть пределы и моему могуществу.
— Вершишь добро и справедливость как Бэтмен.
— Как Бэтмен? — с оживлением переспросил Гинтоки, заинтересованно посмотрев на Хасегаву. — Кристофера Нолана?
— Нет.
— Тима Бёртона?
— Нет.
— Тогда какой?
— Ну… Тот, который с Адамом Уэстом*…
— Что?! Из всех версий я удостоился самой клоунской?!
— Не злись. И она не клоунская, а классическая.
— Не хочу вас прерывать, — тактично вмешалась Цукуё, — но что здесь вообще происходит?
— Здесь происходит публичное осмеяние и порка. И хотя я не против вернуться к их обсуждению, когда ты немного подрастёшь, в нынешних обстоятельствах терпеть это не собираюсь.
— А что с ханахаки? Кто-то действительно ею болен?
— Нет, хотя вот этот мужик, — Гинтоки махнул в сторону Хасегавы, — подхватил похожую заразу. Теперь у него между ног гриб, который не исчезнет до тех пор, пока с ним кто-нибудь не переспит.
— Не кто-нибудь, а Хацу! — возразил мужчина.
— Ну значит гриб не исчезнет никогда. Знаешь, за деньги — очень и очень большие деньги — ты ещё мог кого-то найти, но ни одна женщина не станет делать это по доброй воле.
— Но ведь она моя жена!
— И что? Думаешь, выходя замуж, она мечтала о вегетативном размножении? Смирись, во всём есть свои пределы.
— Вы должны поговорить с ней, — посоветовала Цукуё. Гинтоки и Хасегава развернулись, удивлённо посмотрев на девушку. — Если она узнает, что с вами случилось, вы сможете найти решение вместе.
— Не давай ему напрасную надежду, Цукки. — Покачал головой Саката. — Только в сёдзё-манге сила любви решает всё, а реальность сурова. Вот ты бы согласилась на такой шаг?
— Да, — без колебаний ответила Цукуё.
— Вот я и говорю, это же просто невозмо… Погоди, что?
— Так вы считаете, что она может согласиться? — с надеждой спросил Хасегава.
— Я считаю, что не стоит недооценивать уроки сёдзё-манги. — Улыбнулась девушка. — А если что-то пойдёт не так, то возвращайтесь в Ёшивару. Хоть с лечением и не поможем, но на работу пристроим: извращенцев тут на любой цвет и вкус.
— От вашего предложения мороз по коже, — Хасегаву передёрнуло, — но за совет спасибо! Теперь нужно подумать, как лучше объяснить Хацу ситуацию, так что я пойду.
Какое-то время Гинтоки и Цукуё стояли молча, глядя в спину удалявшемуся мужчине.
— Ты бы правда сделала это? — прервал тишину Саката. — Или просто хотела его подбодрить?
— Я сказала то, что думаю, — недовольно отрезала Цукки, закуривая.
— Вот как, — протянул Гинтоки, украдкой посматривая на неё. — Знаешь… Кхм… А ведь я провёл с ним немало времени.
— И что?
— Ну, мы не так много знаем об этой болезни. Насколько она заразная? Что-то не хочется проснуться и обнаружить растительность там, где ей быть не положено. Так что… как насчёт небольшой профилактики по дружбе?..
Лишь спустя полчаса криков и жестоких избиваний Гинтоки мужественно соскрёб размазанное по земле тело. Пошатываясь и отплёвываясь кровью вперемешку с выбитыми зубами, он глухо пробубнил:
— Серьёзно? То есть, парню с грибом она бы не отказала, а с нормальной мясной сосиской — так сразу и нет? Мир окончательно помешался на вегетарианстве или что?!
Банкай — особая форма владения духовным мечом в манге и аниме «Bleach».
Коан — буддийская загадка, решение которой помогает ученику приблизиться к просветлению.
Куки Монстр — герой детского кукольного шоу «Улица Сезам», большой любитель печенья. Очень и очень милый, и вот вам тридцать секунд в доказательство
— www.youtube.com/watch?v=MBSMdDWljj4Оптимус Прайм — даже не знаю, есть ли смысл объяснять, кто это... Наверное, потому что сама не смотрела ни мультики, ни фильмы о трансформерах, решила поместить его в примечания. И — та-дам! — это главный герой серии о «Трансформерах» в любой её ипостаси — i.pinimg.com/originals/d7/22/88/d72288568d69942...
Лягушонок Кермит — ещё один герой «Улицы Сезам» — fb.ru/misc/i/gallery/95495/2703965.jpg
Овощной салат бабушки — ладно-ладно, это очень криво. Но я не могла выкорчевать эту отсылку к «Друзьям», просто не могла. И хотя я рискую остаться единственным человеком, кого эта сцена веселит, простите мне эту пакость. А вам вот — оригинальная сцена с чудесным Джо — www.youtube.com/watch?v=TfjFQlD37i4
Стальной Гигант — инопланетный робот из одноимённого мультфильма — getwallpapers.com/wallpaper/full/3/f/0/566935.j...
Майки — он же Микеланджело из «Черепашек-ниндзя» —www.ninjaturtles.ru/forum/pic/38109.jpg
Ханахаки — мне особо нечего добавить к тому пояснению, что уже есть в тексте. Скажу только, что хоть и считаю сюжеты с ханахаки через чур сентиментальными и слезливыми, данной работой не хотела никого обидеть или высмеять.
Кинокохаки — «киноко» — это гриб по-японски. Всё. Больше смысла нет, и даже окончание «хаки», подразумевающее, что кто-то должен что-либо выплёвывать, теряет всякий смысл. Однако, друзья мои, поскольку мы в фанфике, а не в серьёзной филологической работе, то я не стала заморачиваться от слова «совсем».
Hello Kitty — тоже не уверена, нужна ли она здесь, но пусть будет — dreempics.com/uploads/posts/2016-09/1474110250_... И да, её создатель действительно настаивает, что это не кошка, а ребёнок женского пола.
Альфа — робот, вызывавший могучих рейнджеров на борьбу со злом — www.moviexplorers.com/wp-content/uploads/2016/1...
Рита — одна из противников могучих рейнджеров — pbs.twimg.com/media/CaSy5NHW4AEYujY.jpg
Шиитакэ — вид грибов, часто использующихся в японской кухне.
Тоад — герой серии игр о братьях Марио — images2.fanpop.com/images/photos/6000000/Toad-t...
Принцесса Пич — героиня, которую и спасал протагонист — wallpapertag.com/wallpaper/full/d/9/0/476166-pr...
Кэл Лайтман — главный герой сериала «Обмани меня».
Бэтмен Адама Уэста — герой сериала 1966-1968 годов. Выглядел как-то так — img-fotki.yandex.ru/get/198786/64060800.e113/0_... Хотя в динамике это ещё эпичнее XD
@темы: фанфик, Гинтоки/Цукуё, Gintama, Не теряя надежды, Проверяйте сей