Название: Сказка о лунном кролике и семихвостом лисе
Автор: ManyaChka, она же akhCaynaM
Фэндом: Зверополис
Дисклаймер: Я не я и лошадь не моя
Рейтинг: R
Пейринг: Ник/Джуди
Жанр: Юмор, Мистика, AU, Мифические существа, Исторические эпохи
Предупреждения: OOC, Насилие, ОМП, ОЖП, Смена сущности, Ксенофилия, Смерть второстепенного персонажа, Элементы гета
Статус: в процессе
Размер: макси
Ссылка на Фикбук: ficbook.net/readfic/6346852
Джуди распахнула глаза, и ослепительно яркий свет на мгновение стал единственным знамением нового мира. От непривычно изобильного сияния навернулись слёзы, и ей пришлось спешно зажмуриться, хотя перед взором так и горела искрившаяся улыбка солнца. По щекам скользнули тёплые капли, пробежали по подбородку и закатились под ворот нижней рубахи. Джуди тихонько хихикнула, приоткрыв веки, сморгнула оставшуюся влагу, и легонько повела головой.
Золотые лучи касались крон деревьев, путались в ветвях и листве, терялись в густой тени, падавшей на стволы, и выныривали у самой земли. Они оглаживали тонкие стебельки, беззаботно игрались среди шапочек цветов, подсвечивали зелень молодой травы. Щёки у Джуди вспыхнули алой зорькой, той самой, о которой доводилось столько читать, но видеть — ни разу. Прорывавшиеся смешки стали громче, настойчивее, пока сдерживать их стало невмочь, и, отняв тонкие пальцы от подрагивавших губ, она счастливо рассмеялась.
Со смехом этим, разнёсшимся по поляне прозрачным журчанием ручья, ушло напряжение, долгие годы теснившее грудь, тяготившее плечи и сковывавшее движения. Подпрыгнув на месте, Джуди закружилась, точно маленький вихрь, и слегка разметавшийся подол юбки очертил вокруг неё круг.
— Но жемчужинка, это очень опасно, — Бони всплеснула руками, непрестанно качая головой. — Ведь ты знаешь, сколько ужасов и бед можно натерпеться от людей.
Кристальная чистота голубого неба сочилась завораживающе мягким светом, точно проливая вниз переливающуюся струйку тягучего мёда. Босые ступни щекотал зелёный ковёр, лёгкий ветерок обдувал лицо, а воздух звенел и подрагивал струнами арфы всякий раз, когда пальцы проходили сквозь его тёплые потоки.
— Земной мир не подходит для кроликов, — наставлял Стью. — Наш дом — Луна. Её дворцы — наше пристанище, а рощи коричных деревьев — рабочий уголок.
Бирюзовые иголки легонько царапнули предплечье, точно привлекая внимание развеселившейся гостьи леса. Джуди провела рукой по стволу высокой сосны, чья пушистая лапа только что поприветствовала её, и пальцы ощутили клейкую вязь смолы, искрившейся на солнце янтарём. От запаха хвои приятно защекотало в носу, и Джуди звонко чихнула, после чего, казалось бы, повеселела ещё больше.
— Лунный кролик хочет помогать людям? — стеклянные глаза жабы*, вечно выпученные и мутные, уставились куда-то мимо неё. — Зачем тебе это? Помогать ведь и с Луны можно, незачем самой якшаться с этой... — расплывшийся контур рта перекосила резкая гримаса, — мошкарой.
Джуди любила Луну так, как может любить почву вековое древо, вросшее в её глубины разветвлёнными корнями. Любила и дворцовые покои, хотя покоя в них как раз-таки и не было. Жизнь кроликов — кипящую, непоседливую, суетливую — постоянно сопровождал аккомпанемент из глухих ударов задних лап и гулкого стука коготков по полу. Звук кроличьих прыжков, отражённый от высоких потолков и стен полупустых залов, слышался с раннего утра до поздней ночи. Редкие гости, вроде той же жабы Чан Э, с трудом переносили постоянный шум, но Джуди, с рождения привыкшая к мерному топоту, и в голову бы не пришло бежать от него как от огня.
Нашлось в сердце Джуди место и рощам коричных деревьев, а тихий шелест их вытянутых, похожих на кроличьи ушки листьев навсегда стал мелодией её души. В тени раскидистых ветвей Стью обучил дочь изготовлять первое снадобье, самое простенькое, избавлявшее от мигрени. Потом настал черёд всевозможных мазей от ожогов, притираний от простуды, бальзамов от хворей, противоядий, пилюль от невзгод и таблеток от порчи. А в один прекрасный день Стью поделился и рецептом порошка бессмертия.
Не нефритовый пестик и не агатовая ступка тяготили Джуди, заставляя искать лучшей доли. Её проворные лапки усердно толкли эликсиры от любых бед и треволнений, неведомых беззаботной юности. Тогда было достаточно лишь смутного знания, что где-то далеко-далеко кто-то, лишённый счастья жить на Луне, нуждается в неустанном кроличьем труде. По словам Сиванму*, лично приходившей за порошком бессмертия, тот неведомый край из года в год испытывал всё большую потребность в лунной медицине.
Наверное, именно эта фраза и стала первым камнем, брошенным в спокойные жизненные воды, омывавшие её берега. Природное любопытство всколыхнулось, и не успела Джуди опомниться, как знала о Земле всё, что только можно было вычитать в книжках. Фантастические пейзажи, причудливая архитектура, самобытные уклады и незнакомые нравы обитателей дивных стран в мире лунного постоянства казались чем-то небывалым, настораживавшим и… влекущим.
Она помнила, как часто и как будто против воли подёргивались уши родителей, как бегали по ней блестящие глазки братьев и сестёр, с любопытством принюхивавшихся к Джуди, когда та вызвалась сопроводить Сиванму. Помнила, как впервые вдохнула воздух чужих земель, как поразилась тому, что небесная лазурь не эфемерный образ для красного словца, и как влюбилась в золото солнечного света.
Луна не знала смены дня и ночи. Небо над ней всегда укутывал полог из холодной синевы, испещрённой мерцающими каменьями далёких звёзд. Палитра её красок несла в себе отпечаток вечной мглы, точно сковывавшей истинные цвета голубоватой корочкой льда. Солнечные лучи, едва достигнув лунной поверхности, тускнели и блекли, словно чья-то лапа щедро вмешивала в них белила. Свет, отражённый от каменистых почв, лишался жёлто-оранжевого тепла, а вместе с ним — проблеска удивительной жизни, которую удалось подсмотреть в замочную скважину.
Джуди всё чаще сравнивала стылую красоту Луны с пламенеющей непокорностью Земли, чувствуя, как меркнут туманы серебристо-серых долин пред огненным водопадом солнечных лучей. Их великолепие обрушивалось на изумрудные леса, чистые озёра и реки, дразнило горные пики и изрезанные хребты. Тихий уют дома обернулся тюрьмой, а каждодневное изготовление лекарств — каторгой. Джуди казалось, что душа её истлевает без живых и деятельных забот, которые одни могли исцелить от тоски по чему-то большему, чем она сама.
Родителям пришлось примириться с её выбором, хотя понять его они так и не смогли. Но было ли чему удивляться? Лунные кролики с незапамятных времён занимали высочайшее место в мире духов: и Луна, и дворцы им пожалованы в знак особой милости Нефритового Императора*. И вдруг Джуди вздумалось отвергнуть щедроты, променяв их на низший земной мир, кишащий незнамо какой нечистью. Да тут кто угодно счёл бы её прихоть незрелым ребячеством.
Ноги, которые сама радость несла по цветущей поляне, ступив пару неуверенных шагов, застыли, отяжелев. Джуди вздохнула, неосознанно проведя рукой по крепившемуся на поясе мешочку с лекарствами.
«Ну вот ещё! Не вздор и не детская шалость привели меня в этот мир. — Она гордо вскинула голову и расправила плечи. — Я не беглянка какая, чтобы прятаться в сомнениях как в кустах, откуда уж точно никому не поможешь!»
Приободрённая, Джуди встряхнулась и только было собралась подкрепить решительность помыслов делом, как откуда-то из-за спины донеслось:
— Эка невидаль! Неужто в нашу глушь сам лунный кролик пожаловал?
Джуди подпрыгнула на месте, стремительно развернувшись на окликнувший голос. Сердце отстукивало лихорадочные удары, пока потрясённый взгляд оценивал нарушителя её уединения.
Лишь один раз в жизни доводилось ей видеть кого-то, кто бы обладал столь же удивительной внешностью. То был Лунный старец*, беловласый и длиннобородый, с лицом хоть и добродушным, но поражавшим исчерчивавшими его глубокими морщинами. На Луне, где время точно бы застыло, Джуди не приходилось видеть других существ, которые бы несли в себе столь явный след увядшей молодости.
Незнакомец ростом приходился едва ли ей вровень. Седые волосы густо покрывали голову, нависая над лбом длинной чёлкой. Сразу под ней — широкие брови, такие пышные, что за ними едва просматривался хитрый блеск сощуренных глаз. Взгляд их, прямой и заинтересованный, казалось, таил в себе нечто молодцеватое, что совсем не вязалось с обликом согбенного господина. Нос слегка широковат, но ровные его очертания придавали загорелому лицу выразительность. Уголки рта, почти полностью скрытого за бородой и усами, развела добродушная улыбка.
На рукаве просторного хантен*, свободно свисавшего вдоль тела, повис зацепившийся репейник, а из-под коротких момохики* выглядывали худые лодыжки. Весь его вид, пусть и слегка потрёпанный, вызывал симпатию, так и располагая к дружеской беседе. Джуди, однако, плотнее сжала губы, глянув на старика исподлобья.
— Вот же чудо какое! — продолжил старец, нимало не смутившись молчанию собеседницы. — Вот только не возьму в толк, чем же вас прельстил наш край?
— Кто вы? — резко спросила Джуди, грозно сверкнув глазами. — И как узнали, что перед вами лунный кролик?
Старик захлопал глазами, озадаченно склонив голову набок.
«Э нет, не проймёшь! Обернулся дедом и думает, что всё ему сойдёт! Но я-то знаю, на что способны лисы. Кто, кроме них, смог бы приметить меня в глухом лесу, да так сразу и распознать?»
От мысли о том, что перед ней — дикий демон, о чьих злодеяниях ни одна книга писана, дыхание участилось, а по коже прошёл озноб. Но без боя Джуди даваться не собиралась и, собравшись с духом, уже потянулась к широкому рукаву, когда противник огорошил её словами:
— Я-то староста местной деревни, Такэо Кэзуки. А вашу тайну раскрыть нетрудно, когда над ней такие уши торчат!
Джуди потрясённо моргнула и быстро подняла ладони к голове. Пальцы прошлись по мягкому меху, очерчивая жизнерадостно встрявших обличителей её личности.
— Ох! — исторгнув тяжкий вздох, она пристыженно потупилась. И ведь надо было не приметить такую оказию! Нет бы тщательнее осмотреться, проверить, ладно ли прошло колдовство, а она — вот ведь глупая! — только лапой махнула и давай резвиться, точно годовалый крольчонок!
— Ну-ну, не тужите понапрасну, — утешительно позвал Такэо, снимая с шеи платок и протягивая девушке. — Вот. Распустите волосы, да спрячьте уши под ними, а сверху его повяжите. На первое время сгодится, а там уж надумаете, как понадёжнее сокрыться.
Джуди несмело потянулась за платком.
— А вы совсем меня не боитесь? — робко спросила она.
— Вас? — Его улыбка стала мягче. — Да с чего же вас бояться? Духи и демоны в наших краях — гости не редкие, вот только желанными их никак не назвать. Но лунные кролики — совсем другое дело. Кого же, как не ваших сородичей, просить простому человеку об избавлении от всех хворей? Всякий рад к вам обратиться, да не всякому вы можете помочь: где ж столько кроликов набрать, чтобы к каждому просителю лекарем приставить? И оттого нет для людей более счастливого соседства, чем с теми из вас, кто сам на землю спускается. Ведь врачевать с далёких небес — одно, а жить средь своих подопечных — совсем иное.
Джуди, наконец-то управившаяся с маскировкой торчащих ушей, во все глаза смотрела на старика. Ласковый голос успокаивал, призывая довериться, но кое-что никак не давало покою. Старик меж тем продолжил:
— Должен сознаться, я очень рад нашему знакомству. Только позвольте предупредить ещё и о том, что с босыми ступнями средь людей ходить не принято. Пойдёмте, провожу вас в деревню, а там достанем вам и гэта*.
— Неужто все люди так мирно общаются с чужаками, родом из других миров? — напрямик спросила Джуди. — Я-то думала, что к нам относятся с опаской и недоверием.
— Для меня всё равно: что с духом говорить, что с демоном иль с человеком. — Пожал плечами Такэо, двинувшись вперёд. — Среди тех и других хватает проныр и лиходеев, но также немало достойных и честных лиц. Как жаль, что лишь к глубокой старости учишься отличать одно от другого.
*******************
Идти до деревни оказалось недолго, не больше, чем заняла бы нарезка корешка женьшеня и перетирание его в кашицу. Сколько отнял путь по меркам земного времени, Джуди сказать затруднялась: о существовании минут и часов она знала, да только никогда прежде не доводилось их использовать.
Такэо быстро отыскал гэта, которые она тут же и надела. Непривычные ощущения подстёгивали устроить проверку причудливым сандалиям, выгуляв их по окрестным дорожкам.
— И верно, осмотритесь хорошенько. Селенье у нас мирное, народ работящий, так что вряд ли кому взбредёт в голову вас потревожить.
Но внять совету удалось не в полной мере: Джуди если что и осматривала, так не дома и не деревенских жителей, а сплошь камни да колдобины на земле. Ноги, не привычные к обуви, новым навыком овладевали неохотно, нет-нет, да выкидывая какой-нибудь фортель. В какой-то момент прогулка совсем перестала приносить удовольствие, и Джуди уже собиралась скинуть повинный предмет облачения, чтобы уделить внимание вещам более достойным (в самом деле, ведь не дороги же она явилась рассматривать!), когда в неё на всех порах кто-то влетел.
Сдавленно охнув, она пошатнулась, едва не повалившись наземь, но успела-таки уцепиться за хрупкое плечико, что ранее неожиданно убедительно отыграло роль тарана. Опустив взгляд к крохотному существу, боязливо прижимавшему к груди тоненькие ручонки, Джуди встретилась с жалостливым взглядом огромных карих глаз.
Сверху вниз на неё в испуге взирала маленькая девочка. Ростом не более четырёх чи*, она казалась ещё миниатюрнее, вжимая голову в плечи и сильно ссутулившись. Слабое тельце сотрясала безжалостная дрожь, зябко передававшаяся через прикосновение. Чёрные волосы выбились из низко завязанного хвоста, торча во все стороны, отчего напоминали вставшую дыбом шёрстку.
— С тобой всё в порядке? — участливо спросила Джуди, наклоняясь вперёд. Руку от плеча она не отняла, только прикосновение стало бережнее.
Ребёнок смущённо кивнул, тут же потупившись. Тонкие брови сошлись у переносицы, щёки надулись, а слегка подёргивающаяся нижняя губа выпятилась вперёд.
— Если что не так, ты только скажи, — ласково продолжила девушка, погладив малютку по голове. — Знаешь, у сестрёнки есть один секрет… — Дождавшись, когда застенчивый взгляд заинтересованно скользнёт в её сторону, Джуди продолжила таинственным шёпотом: — Она может вылечить от любой болезни.
Глаза девочки вспыхнули и, напрочь забыв про робость, она громко воскликнула:
— Честно?!
— Ещё бы! Так что, смогу я тебе помочь?
— Сможешь, сможешь! — Малышка запрыгала на месте, от радости захлопав в ладоши. Но ликования длились недолго, и стоило только первой волне счастливого прилива отступить, как она опомнилась, крепко схватила Джуди за руку и повлекла за собой. — Идём скорей!
— Куда же это?
— Домой! Папе очень плохо, вот уже какой день и встать не может! Но сестрёнка его выходит, правда? — обернувшись через плечо, она доверчиво заглянула ей в глаза.
— Конечно! — уверенно откликнулась Джуди, от души порадовавшись, что вот так скоро выдалась возможность прийти кому-то на подмогу.
Путь до внезапного пациента увёл из деревни обратно в лес, отчасти совпав с той дорогой, по которой ранее вёл Такэо. Потом девочка взяла вправо, уверено петляя меж стволов шумящих деревьев, огибая заросшие мхом канавки и резво проскакивая под нависшими ветвями. Джуди сама себе подивилась, когда заметила, что легко поспевает за провожатой. И это в тех самых колодках, в которых ещё недавно на ровном месте спотыкалась!
«При добром умысле любое дело спориться», — вспыхнула приободряющая мысль. Сердце взволнованно стучало, а ноги подгоняло желание оправдать возложенные надежды.
Наконец в тени вечнозелёных сосен показался небольшой домик. Так ей представлялась сторожка лесника, не раз описанная в чудных сказках, но с полной уверенностью она судить не решалась.
— Сюда! — звонко воскликнула девочка, и, скинув обувь у невысокой приступки, которой начинался дом, резво подскочила к двери, отворяя её перед гостьей.
Последовав примеру и оставив гэта у порога, Джуди, более не колеблясь, вошла внутрь. От жаркого спёртого воздуха, липнущего к телу чёрной патокой, голову закружило, а перед глазами замелькали бесформенные пятна. Девушка часто задышала, но воздуха всё равно отчаянно не хватало. Мутным взглядом пробежав по комнате, она нашла источник дурного самочувствия: посреди комнаты разгорелось пламя, едва сдерживаемое оградой ирори*. На треноге над огнём стоял тяжёлый на вид чайник, из носика которого вырывались клубы белого пара. Подбежавшая девочка поспешила снять его, неуклюже подцепив за ручку, и разочарованно вздохнула, стоило открыть крышку: вода почти полностью выкипела, и лишь на донышке продолжали бурлить остатки потерянной влаги.
— Набери ещё воды, — попросила Джуди, присаживаясь на колени, чтобы скрыть недомогание. — А ту, что есть, вылей в пиалу и подай мне.
Девочка послушно исполнила поручение. Пока она бегала за водой, Джуди встряхнулась и легонько похлопала себя по щекам, стараясь вернуть бодрый настрой. Увы, при нездоровом чаде, прокоптившем помещение изнутри, с трудом получалось собраться. Строго напомнив себе, что она сюда не жаловаться на лёгкую немощь пришла, девушка пристальнее всмотрелась в вырисовывавшиеся очертания предметов. Только тогда она заметила в углу комнаты силуэт лежащего человека, и, подобравшись к нему поближе, смогла как следует его изучить.
Больше всего мужчина напоминал грубо вытесанную скульптуру из тёмной иссохшейся древесины. Кожа его словно бы не ведала ни мышц, ни плоти, плотно обтягивая одни только кости. Он лежал недвижимый, и даже присутствие постороннего человека не вынудило его приоткрыть глубоко впавшие глаза, почти лишённые ресниц. Лишь из приоткрытого рта с редкими зубами вырывалось тихое свистящее дыхание, единственно свидетельствовавшее о призрачном присутствии угасавшей жизни.
— С ним всё будет хорошо? — Джуди вздрогнула, развернувшись на тревожный шёпот, тут же встретившись с заискивавшим сиянием тёмных глазах.
Девушка поспешила кивнуть, побоявшись, что любое промедление выдаст тревожившую её неопределённость. При первом взгляде на мужчину она не смогла сдержать дрожи, но чем больше времени проводила подле него, чем дольше изучала его окоченевшие черты, тем дальше отступал страх, сменяясь замешательством. Дикое, будоражащее ощущение неправильности холодило кожу, а удары сердца становились всё болезненнее и резче.
Лунные кролики чувствуют чужой недуг столь же остро, как удар плетью. Джуди приходилось испытывать это ядовитое жжение, раскалённым клеймом впечатывавшееся в грудь. Было естественно ожидать, что близость к смерти многократно умножит страдание.
Но.
Рядом с этим человеком она не чувствовала боли. Кроме испорченного воздуха, вызвавшего упадок сил, Джуди не ощущала иных вестников дурноты. Над мужчиной не витал дух проклятия, тёмного рока, чумы или скорой кончины.
Как не было в нём ни крупицы жизни.
— Ай! — Джуди невольно вскрикнула, когда по коже шипящим валом пронёсся неприятный зуд. Девушка неуютно заёрзала, резко найдя своё тело чрезвычайно неудобным.
«Как же некстати!» — с досадой подумалось ей.
Поставив перед собой пиалу с водой, она сняла с шеи небольшой серебряный гау* и, приоткрыв его, уже хотела высыпать немного порошка в кипяток, как вдруг…
Шёлк!
Крышка гау молниеносно захлопнулась, а в следующее мгновение цепкие пальцы выхватили амулет из раскрытой ладони Джуди. Остолбеневшая девушка точно во сне развернулась к ребёнку, с пылавшими глазами рассматривавшему добычу. Дитя засмеялось, но вместо прежнего тонкого голоса послышался низкий прерывистый звук, напоминавший лай. Под приподнятой верхней губой блеснули острые клыки.
И вдруг огонь в ирори, точно взбесившись, взвился к потолку, и, гибкой дугой разметавшись по комнате, скинул с себя багрянец, обернувшись танцем сине-фиолетовых языков пламени. Вихрь их метнулся к девочке, чья фигура принялась менять очертания. Точно грубо сминая глину, чтобы из неё вылепить уже совсем другую форму, кто-то неведомый перекраивал её от макушки до пят. Детское тельце стремительно вырастало, ширились плечи, вытягивались руки и ноги. Пальцы на руках и ногах удлинялись, а на их кончиках обнаруживались заострённые когти.
На лице с хищным широким оскалом тонкими, слегка удлинёнными чертами вырисовывались заострённые скулы, гордо вздёрнутый нос и три алые полосы вдоль щёк. Встрявшие над головой треугольные уши с чёрными волосками на кончиках и рыжим мехом резко выделялись столь очевидной геометричной точностью над вихрем взъерошенных волос. Пряди длинной чёлки нависали над огромными, почти что круглыми глазами ядовито-зелёного цвета, в которых застыли острые иглы чёрных зрачков.
Бух!
Джуди вздрогнула, выведенная из оцепенения падением чего-то тяжёлого на застланный циновками пол. Опустив взгляд, она увидела за спиной оборотня несколько распушённых хвостов. Семь, если глаза и разум ей ещё не изменяли.
Лис ехидно ухмыльнулся, глянув на девушку с нескрываемым превосходством, и бархатно пропел:
— Спасибо, малышка-крольчишка, ты всё-таки смогла мне помочь.
Взмахнув роскошеством семи хвостов, он взметнул холодное пламя к распахнутой двери, за которой сгущались сумерки. Огонь поспешно вырвался из тесных покоев, растворившись в вечерней мгле, а вместе с ним был таков и лис.
Жаба — Чан Э, героиня мифа о стрелке И, который спас землю от жара девяти солнц. В благодарность ему был дарован эликсир бессмертия, но Чан Э выпила его тайком от мужа, после чего навсегда улетела на Луну, где обратилась жабой.
Сиваму — «Владычица Запада», даосское божество, правящее на священной горе Куньлун. Очень почитаема и любима в народе, её считают прародительницей всех женских бессмертных сяней (добрых духов).
Нефритовый Император — верховное божество в даосском пантеоне, правит небом и землёй.
Лунный старец — даосское божество, покровитель сватовства и бракосочетания. Аналог купидона в восточной мифологии, связывает сердца возлюбленных красной нитью.
Хантен — короткая куртка, чаще всего без завязок, какую носили крестьяне — mith.ru/treasury/kimono/hanten01_5.jpg
Момохики — узкие штаны, ещё один элемент крестьянского облачения. На картинке момохики на мужчине слева — img-fotki.yandex.ru/get/56941/76154770.125/0_d8...
Гэта — японские сандалии — images.kakprosto.ru/tumb/350x240/articles/20120...
Чи — китайская мера длины около 33 см.
Ирори — японский традиционный камин, располагавшийся в небольшом углублении посреди комнаты — img-fotki.yandex.ru/get/4403/123788946.1a/0_741...
Гау — амулет, напоминающий миниатюрную шкатулку. В нём носят обереги, благовония, мантры или строки из молитв, либо иные предметы, ценные для владельца.
Автор: ManyaChka, она же akhCaynaM
Фэндом: Зверополис
Дисклаймер: Я не я и лошадь не моя
Рейтинг: R
Пейринг: Ник/Джуди
Жанр: Юмор, Мистика, AU, Мифические существа, Исторические эпохи
Предупреждения: OOC, Насилие, ОМП, ОЖП, Смена сущности, Ксенофилия, Смерть второстепенного персонажа, Элементы гета
Статус: в процессе
Размер: макси
Ссылка на Фикбук: ficbook.net/readfic/6346852
Глава первая. В ней Джуди Хоппс впервые сталкивается с земной хворью
Глава первая. В ней Джуди Хоппс впервые сталкивается с земной хворью
Джуди распахнула глаза, и ослепительно яркий свет на мгновение стал единственным знамением нового мира. От непривычно изобильного сияния навернулись слёзы, и ей пришлось спешно зажмуриться, хотя перед взором так и горела искрившаяся улыбка солнца. По щекам скользнули тёплые капли, пробежали по подбородку и закатились под ворот нижней рубахи. Джуди тихонько хихикнула, приоткрыв веки, сморгнула оставшуюся влагу, и легонько повела головой.
Золотые лучи касались крон деревьев, путались в ветвях и листве, терялись в густой тени, падавшей на стволы, и выныривали у самой земли. Они оглаживали тонкие стебельки, беззаботно игрались среди шапочек цветов, подсвечивали зелень молодой травы. Щёки у Джуди вспыхнули алой зорькой, той самой, о которой доводилось столько читать, но видеть — ни разу. Прорывавшиеся смешки стали громче, настойчивее, пока сдерживать их стало невмочь, и, отняв тонкие пальцы от подрагивавших губ, она счастливо рассмеялась.
Со смехом этим, разнёсшимся по поляне прозрачным журчанием ручья, ушло напряжение, долгие годы теснившее грудь, тяготившее плечи и сковывавшее движения. Подпрыгнув на месте, Джуди закружилась, точно маленький вихрь, и слегка разметавшийся подол юбки очертил вокруг неё круг.
— Но жемчужинка, это очень опасно, — Бони всплеснула руками, непрестанно качая головой. — Ведь ты знаешь, сколько ужасов и бед можно натерпеться от людей.
Кристальная чистота голубого неба сочилась завораживающе мягким светом, точно проливая вниз переливающуюся струйку тягучего мёда. Босые ступни щекотал зелёный ковёр, лёгкий ветерок обдувал лицо, а воздух звенел и подрагивал струнами арфы всякий раз, когда пальцы проходили сквозь его тёплые потоки.
— Земной мир не подходит для кроликов, — наставлял Стью. — Наш дом — Луна. Её дворцы — наше пристанище, а рощи коричных деревьев — рабочий уголок.
Бирюзовые иголки легонько царапнули предплечье, точно привлекая внимание развеселившейся гостьи леса. Джуди провела рукой по стволу высокой сосны, чья пушистая лапа только что поприветствовала её, и пальцы ощутили клейкую вязь смолы, искрившейся на солнце янтарём. От запаха хвои приятно защекотало в носу, и Джуди звонко чихнула, после чего, казалось бы, повеселела ещё больше.
— Лунный кролик хочет помогать людям? — стеклянные глаза жабы*, вечно выпученные и мутные, уставились куда-то мимо неё. — Зачем тебе это? Помогать ведь и с Луны можно, незачем самой якшаться с этой... — расплывшийся контур рта перекосила резкая гримаса, — мошкарой.
Джуди любила Луну так, как может любить почву вековое древо, вросшее в её глубины разветвлёнными корнями. Любила и дворцовые покои, хотя покоя в них как раз-таки и не было. Жизнь кроликов — кипящую, непоседливую, суетливую — постоянно сопровождал аккомпанемент из глухих ударов задних лап и гулкого стука коготков по полу. Звук кроличьих прыжков, отражённый от высоких потолков и стен полупустых залов, слышался с раннего утра до поздней ночи. Редкие гости, вроде той же жабы Чан Э, с трудом переносили постоянный шум, но Джуди, с рождения привыкшая к мерному топоту, и в голову бы не пришло бежать от него как от огня.
Нашлось в сердце Джуди место и рощам коричных деревьев, а тихий шелест их вытянутых, похожих на кроличьи ушки листьев навсегда стал мелодией её души. В тени раскидистых ветвей Стью обучил дочь изготовлять первое снадобье, самое простенькое, избавлявшее от мигрени. Потом настал черёд всевозможных мазей от ожогов, притираний от простуды, бальзамов от хворей, противоядий, пилюль от невзгод и таблеток от порчи. А в один прекрасный день Стью поделился и рецептом порошка бессмертия.
Не нефритовый пестик и не агатовая ступка тяготили Джуди, заставляя искать лучшей доли. Её проворные лапки усердно толкли эликсиры от любых бед и треволнений, неведомых беззаботной юности. Тогда было достаточно лишь смутного знания, что где-то далеко-далеко кто-то, лишённый счастья жить на Луне, нуждается в неустанном кроличьем труде. По словам Сиванму*, лично приходившей за порошком бессмертия, тот неведомый край из года в год испытывал всё большую потребность в лунной медицине.
Наверное, именно эта фраза и стала первым камнем, брошенным в спокойные жизненные воды, омывавшие её берега. Природное любопытство всколыхнулось, и не успела Джуди опомниться, как знала о Земле всё, что только можно было вычитать в книжках. Фантастические пейзажи, причудливая архитектура, самобытные уклады и незнакомые нравы обитателей дивных стран в мире лунного постоянства казались чем-то небывалым, настораживавшим и… влекущим.
Она помнила, как часто и как будто против воли подёргивались уши родителей, как бегали по ней блестящие глазки братьев и сестёр, с любопытством принюхивавшихся к Джуди, когда та вызвалась сопроводить Сиванму. Помнила, как впервые вдохнула воздух чужих земель, как поразилась тому, что небесная лазурь не эфемерный образ для красного словца, и как влюбилась в золото солнечного света.
Луна не знала смены дня и ночи. Небо над ней всегда укутывал полог из холодной синевы, испещрённой мерцающими каменьями далёких звёзд. Палитра её красок несла в себе отпечаток вечной мглы, точно сковывавшей истинные цвета голубоватой корочкой льда. Солнечные лучи, едва достигнув лунной поверхности, тускнели и блекли, словно чья-то лапа щедро вмешивала в них белила. Свет, отражённый от каменистых почв, лишался жёлто-оранжевого тепла, а вместе с ним — проблеска удивительной жизни, которую удалось подсмотреть в замочную скважину.
Джуди всё чаще сравнивала стылую красоту Луны с пламенеющей непокорностью Земли, чувствуя, как меркнут туманы серебристо-серых долин пред огненным водопадом солнечных лучей. Их великолепие обрушивалось на изумрудные леса, чистые озёра и реки, дразнило горные пики и изрезанные хребты. Тихий уют дома обернулся тюрьмой, а каждодневное изготовление лекарств — каторгой. Джуди казалось, что душа её истлевает без живых и деятельных забот, которые одни могли исцелить от тоски по чему-то большему, чем она сама.
Родителям пришлось примириться с её выбором, хотя понять его они так и не смогли. Но было ли чему удивляться? Лунные кролики с незапамятных времён занимали высочайшее место в мире духов: и Луна, и дворцы им пожалованы в знак особой милости Нефритового Императора*. И вдруг Джуди вздумалось отвергнуть щедроты, променяв их на низший земной мир, кишащий незнамо какой нечистью. Да тут кто угодно счёл бы её прихоть незрелым ребячеством.
Ноги, которые сама радость несла по цветущей поляне, ступив пару неуверенных шагов, застыли, отяжелев. Джуди вздохнула, неосознанно проведя рукой по крепившемуся на поясе мешочку с лекарствами.
«Ну вот ещё! Не вздор и не детская шалость привели меня в этот мир. — Она гордо вскинула голову и расправила плечи. — Я не беглянка какая, чтобы прятаться в сомнениях как в кустах, откуда уж точно никому не поможешь!»
Приободрённая, Джуди встряхнулась и только было собралась подкрепить решительность помыслов делом, как откуда-то из-за спины донеслось:
— Эка невидаль! Неужто в нашу глушь сам лунный кролик пожаловал?
Джуди подпрыгнула на месте, стремительно развернувшись на окликнувший голос. Сердце отстукивало лихорадочные удары, пока потрясённый взгляд оценивал нарушителя её уединения.
Лишь один раз в жизни доводилось ей видеть кого-то, кто бы обладал столь же удивительной внешностью. То был Лунный старец*, беловласый и длиннобородый, с лицом хоть и добродушным, но поражавшим исчерчивавшими его глубокими морщинами. На Луне, где время точно бы застыло, Джуди не приходилось видеть других существ, которые бы несли в себе столь явный след увядшей молодости.
Незнакомец ростом приходился едва ли ей вровень. Седые волосы густо покрывали голову, нависая над лбом длинной чёлкой. Сразу под ней — широкие брови, такие пышные, что за ними едва просматривался хитрый блеск сощуренных глаз. Взгляд их, прямой и заинтересованный, казалось, таил в себе нечто молодцеватое, что совсем не вязалось с обликом согбенного господина. Нос слегка широковат, но ровные его очертания придавали загорелому лицу выразительность. Уголки рта, почти полностью скрытого за бородой и усами, развела добродушная улыбка.
На рукаве просторного хантен*, свободно свисавшего вдоль тела, повис зацепившийся репейник, а из-под коротких момохики* выглядывали худые лодыжки. Весь его вид, пусть и слегка потрёпанный, вызывал симпатию, так и располагая к дружеской беседе. Джуди, однако, плотнее сжала губы, глянув на старика исподлобья.
— Вот же чудо какое! — продолжил старец, нимало не смутившись молчанию собеседницы. — Вот только не возьму в толк, чем же вас прельстил наш край?
— Кто вы? — резко спросила Джуди, грозно сверкнув глазами. — И как узнали, что перед вами лунный кролик?
Старик захлопал глазами, озадаченно склонив голову набок.
«Э нет, не проймёшь! Обернулся дедом и думает, что всё ему сойдёт! Но я-то знаю, на что способны лисы. Кто, кроме них, смог бы приметить меня в глухом лесу, да так сразу и распознать?»
От мысли о том, что перед ней — дикий демон, о чьих злодеяниях ни одна книга писана, дыхание участилось, а по коже прошёл озноб. Но без боя Джуди даваться не собиралась и, собравшись с духом, уже потянулась к широкому рукаву, когда противник огорошил её словами:
— Я-то староста местной деревни, Такэо Кэзуки. А вашу тайну раскрыть нетрудно, когда над ней такие уши торчат!
Джуди потрясённо моргнула и быстро подняла ладони к голове. Пальцы прошлись по мягкому меху, очерчивая жизнерадостно встрявших обличителей её личности.
— Ох! — исторгнув тяжкий вздох, она пристыженно потупилась. И ведь надо было не приметить такую оказию! Нет бы тщательнее осмотреться, проверить, ладно ли прошло колдовство, а она — вот ведь глупая! — только лапой махнула и давай резвиться, точно годовалый крольчонок!
— Ну-ну, не тужите понапрасну, — утешительно позвал Такэо, снимая с шеи платок и протягивая девушке. — Вот. Распустите волосы, да спрячьте уши под ними, а сверху его повяжите. На первое время сгодится, а там уж надумаете, как понадёжнее сокрыться.
Джуди несмело потянулась за платком.
— А вы совсем меня не боитесь? — робко спросила она.
— Вас? — Его улыбка стала мягче. — Да с чего же вас бояться? Духи и демоны в наших краях — гости не редкие, вот только желанными их никак не назвать. Но лунные кролики — совсем другое дело. Кого же, как не ваших сородичей, просить простому человеку об избавлении от всех хворей? Всякий рад к вам обратиться, да не всякому вы можете помочь: где ж столько кроликов набрать, чтобы к каждому просителю лекарем приставить? И оттого нет для людей более счастливого соседства, чем с теми из вас, кто сам на землю спускается. Ведь врачевать с далёких небес — одно, а жить средь своих подопечных — совсем иное.
Джуди, наконец-то управившаяся с маскировкой торчащих ушей, во все глаза смотрела на старика. Ласковый голос успокаивал, призывая довериться, но кое-что никак не давало покою. Старик меж тем продолжил:
— Должен сознаться, я очень рад нашему знакомству. Только позвольте предупредить ещё и о том, что с босыми ступнями средь людей ходить не принято. Пойдёмте, провожу вас в деревню, а там достанем вам и гэта*.
— Неужто все люди так мирно общаются с чужаками, родом из других миров? — напрямик спросила Джуди. — Я-то думала, что к нам относятся с опаской и недоверием.
— Для меня всё равно: что с духом говорить, что с демоном иль с человеком. — Пожал плечами Такэо, двинувшись вперёд. — Среди тех и других хватает проныр и лиходеев, но также немало достойных и честных лиц. Как жаль, что лишь к глубокой старости учишься отличать одно от другого.
Идти до деревни оказалось недолго, не больше, чем заняла бы нарезка корешка женьшеня и перетирание его в кашицу. Сколько отнял путь по меркам земного времени, Джуди сказать затруднялась: о существовании минут и часов она знала, да только никогда прежде не доводилось их использовать.
Такэо быстро отыскал гэта, которые она тут же и надела. Непривычные ощущения подстёгивали устроить проверку причудливым сандалиям, выгуляв их по окрестным дорожкам.
— И верно, осмотритесь хорошенько. Селенье у нас мирное, народ работящий, так что вряд ли кому взбредёт в голову вас потревожить.
Но внять совету удалось не в полной мере: Джуди если что и осматривала, так не дома и не деревенских жителей, а сплошь камни да колдобины на земле. Ноги, не привычные к обуви, новым навыком овладевали неохотно, нет-нет, да выкидывая какой-нибудь фортель. В какой-то момент прогулка совсем перестала приносить удовольствие, и Джуди уже собиралась скинуть повинный предмет облачения, чтобы уделить внимание вещам более достойным (в самом деле, ведь не дороги же она явилась рассматривать!), когда в неё на всех порах кто-то влетел.
Сдавленно охнув, она пошатнулась, едва не повалившись наземь, но успела-таки уцепиться за хрупкое плечико, что ранее неожиданно убедительно отыграло роль тарана. Опустив взгляд к крохотному существу, боязливо прижимавшему к груди тоненькие ручонки, Джуди встретилась с жалостливым взглядом огромных карих глаз.
Сверху вниз на неё в испуге взирала маленькая девочка. Ростом не более четырёх чи*, она казалась ещё миниатюрнее, вжимая голову в плечи и сильно ссутулившись. Слабое тельце сотрясала безжалостная дрожь, зябко передававшаяся через прикосновение. Чёрные волосы выбились из низко завязанного хвоста, торча во все стороны, отчего напоминали вставшую дыбом шёрстку.
— С тобой всё в порядке? — участливо спросила Джуди, наклоняясь вперёд. Руку от плеча она не отняла, только прикосновение стало бережнее.
Ребёнок смущённо кивнул, тут же потупившись. Тонкие брови сошлись у переносицы, щёки надулись, а слегка подёргивающаяся нижняя губа выпятилась вперёд.
— Если что не так, ты только скажи, — ласково продолжила девушка, погладив малютку по голове. — Знаешь, у сестрёнки есть один секрет… — Дождавшись, когда застенчивый взгляд заинтересованно скользнёт в её сторону, Джуди продолжила таинственным шёпотом: — Она может вылечить от любой болезни.
Глаза девочки вспыхнули и, напрочь забыв про робость, она громко воскликнула:
— Честно?!
— Ещё бы! Так что, смогу я тебе помочь?
— Сможешь, сможешь! — Малышка запрыгала на месте, от радости захлопав в ладоши. Но ликования длились недолго, и стоило только первой волне счастливого прилива отступить, как она опомнилась, крепко схватила Джуди за руку и повлекла за собой. — Идём скорей!
— Куда же это?
— Домой! Папе очень плохо, вот уже какой день и встать не может! Но сестрёнка его выходит, правда? — обернувшись через плечо, она доверчиво заглянула ей в глаза.
— Конечно! — уверенно откликнулась Джуди, от души порадовавшись, что вот так скоро выдалась возможность прийти кому-то на подмогу.
Путь до внезапного пациента увёл из деревни обратно в лес, отчасти совпав с той дорогой, по которой ранее вёл Такэо. Потом девочка взяла вправо, уверено петляя меж стволов шумящих деревьев, огибая заросшие мхом канавки и резво проскакивая под нависшими ветвями. Джуди сама себе подивилась, когда заметила, что легко поспевает за провожатой. И это в тех самых колодках, в которых ещё недавно на ровном месте спотыкалась!
«При добром умысле любое дело спориться», — вспыхнула приободряющая мысль. Сердце взволнованно стучало, а ноги подгоняло желание оправдать возложенные надежды.
Наконец в тени вечнозелёных сосен показался небольшой домик. Так ей представлялась сторожка лесника, не раз описанная в чудных сказках, но с полной уверенностью она судить не решалась.
— Сюда! — звонко воскликнула девочка, и, скинув обувь у невысокой приступки, которой начинался дом, резво подскочила к двери, отворяя её перед гостьей.
Последовав примеру и оставив гэта у порога, Джуди, более не колеблясь, вошла внутрь. От жаркого спёртого воздуха, липнущего к телу чёрной патокой, голову закружило, а перед глазами замелькали бесформенные пятна. Девушка часто задышала, но воздуха всё равно отчаянно не хватало. Мутным взглядом пробежав по комнате, она нашла источник дурного самочувствия: посреди комнаты разгорелось пламя, едва сдерживаемое оградой ирори*. На треноге над огнём стоял тяжёлый на вид чайник, из носика которого вырывались клубы белого пара. Подбежавшая девочка поспешила снять его, неуклюже подцепив за ручку, и разочарованно вздохнула, стоило открыть крышку: вода почти полностью выкипела, и лишь на донышке продолжали бурлить остатки потерянной влаги.
— Набери ещё воды, — попросила Джуди, присаживаясь на колени, чтобы скрыть недомогание. — А ту, что есть, вылей в пиалу и подай мне.
Девочка послушно исполнила поручение. Пока она бегала за водой, Джуди встряхнулась и легонько похлопала себя по щекам, стараясь вернуть бодрый настрой. Увы, при нездоровом чаде, прокоптившем помещение изнутри, с трудом получалось собраться. Строго напомнив себе, что она сюда не жаловаться на лёгкую немощь пришла, девушка пристальнее всмотрелась в вырисовывавшиеся очертания предметов. Только тогда она заметила в углу комнаты силуэт лежащего человека, и, подобравшись к нему поближе, смогла как следует его изучить.
Больше всего мужчина напоминал грубо вытесанную скульптуру из тёмной иссохшейся древесины. Кожа его словно бы не ведала ни мышц, ни плоти, плотно обтягивая одни только кости. Он лежал недвижимый, и даже присутствие постороннего человека не вынудило его приоткрыть глубоко впавшие глаза, почти лишённые ресниц. Лишь из приоткрытого рта с редкими зубами вырывалось тихое свистящее дыхание, единственно свидетельствовавшее о призрачном присутствии угасавшей жизни.
— С ним всё будет хорошо? — Джуди вздрогнула, развернувшись на тревожный шёпот, тут же встретившись с заискивавшим сиянием тёмных глазах.
Девушка поспешила кивнуть, побоявшись, что любое промедление выдаст тревожившую её неопределённость. При первом взгляде на мужчину она не смогла сдержать дрожи, но чем больше времени проводила подле него, чем дольше изучала его окоченевшие черты, тем дальше отступал страх, сменяясь замешательством. Дикое, будоражащее ощущение неправильности холодило кожу, а удары сердца становились всё болезненнее и резче.
Лунные кролики чувствуют чужой недуг столь же остро, как удар плетью. Джуди приходилось испытывать это ядовитое жжение, раскалённым клеймом впечатывавшееся в грудь. Было естественно ожидать, что близость к смерти многократно умножит страдание.
Но.
Рядом с этим человеком она не чувствовала боли. Кроме испорченного воздуха, вызвавшего упадок сил, Джуди не ощущала иных вестников дурноты. Над мужчиной не витал дух проклятия, тёмного рока, чумы или скорой кончины.
Как не было в нём ни крупицы жизни.
— Ай! — Джуди невольно вскрикнула, когда по коже шипящим валом пронёсся неприятный зуд. Девушка неуютно заёрзала, резко найдя своё тело чрезвычайно неудобным.
«Как же некстати!» — с досадой подумалось ей.
Поставив перед собой пиалу с водой, она сняла с шеи небольшой серебряный гау* и, приоткрыв его, уже хотела высыпать немного порошка в кипяток, как вдруг…
Шёлк!
Крышка гау молниеносно захлопнулась, а в следующее мгновение цепкие пальцы выхватили амулет из раскрытой ладони Джуди. Остолбеневшая девушка точно во сне развернулась к ребёнку, с пылавшими глазами рассматривавшему добычу. Дитя засмеялось, но вместо прежнего тонкого голоса послышался низкий прерывистый звук, напоминавший лай. Под приподнятой верхней губой блеснули острые клыки.
И вдруг огонь в ирори, точно взбесившись, взвился к потолку, и, гибкой дугой разметавшись по комнате, скинул с себя багрянец, обернувшись танцем сине-фиолетовых языков пламени. Вихрь их метнулся к девочке, чья фигура принялась менять очертания. Точно грубо сминая глину, чтобы из неё вылепить уже совсем другую форму, кто-то неведомый перекраивал её от макушки до пят. Детское тельце стремительно вырастало, ширились плечи, вытягивались руки и ноги. Пальцы на руках и ногах удлинялись, а на их кончиках обнаруживались заострённые когти.
На лице с хищным широким оскалом тонкими, слегка удлинёнными чертами вырисовывались заострённые скулы, гордо вздёрнутый нос и три алые полосы вдоль щёк. Встрявшие над головой треугольные уши с чёрными волосками на кончиках и рыжим мехом резко выделялись столь очевидной геометричной точностью над вихрем взъерошенных волос. Пряди длинной чёлки нависали над огромными, почти что круглыми глазами ядовито-зелёного цвета, в которых застыли острые иглы чёрных зрачков.
Бух!
Джуди вздрогнула, выведенная из оцепенения падением чего-то тяжёлого на застланный циновками пол. Опустив взгляд, она увидела за спиной оборотня несколько распушённых хвостов. Семь, если глаза и разум ей ещё не изменяли.
Лис ехидно ухмыльнулся, глянув на девушку с нескрываемым превосходством, и бархатно пропел:
— Спасибо, малышка-крольчишка, ты всё-таки смогла мне помочь.
Взмахнув роскошеством семи хвостов, он взметнул холодное пламя к распахнутой двери, за которой сгущались сумерки. Огонь поспешно вырвался из тесных покоев, растворившись в вечерней мгле, а вместе с ним был таков и лис.
Жаба — Чан Э, героиня мифа о стрелке И, который спас землю от жара девяти солнц. В благодарность ему был дарован эликсир бессмертия, но Чан Э выпила его тайком от мужа, после чего навсегда улетела на Луну, где обратилась жабой.
Сиваму — «Владычица Запада», даосское божество, правящее на священной горе Куньлун. Очень почитаема и любима в народе, её считают прародительницей всех женских бессмертных сяней (добрых духов).
Нефритовый Император — верховное божество в даосском пантеоне, правит небом и землёй.
Лунный старец — даосское божество, покровитель сватовства и бракосочетания. Аналог купидона в восточной мифологии, связывает сердца возлюбленных красной нитью.
Хантен — короткая куртка, чаще всего без завязок, какую носили крестьяне — mith.ru/treasury/kimono/hanten01_5.jpg
Момохики — узкие штаны, ещё один элемент крестьянского облачения. На картинке момохики на мужчине слева — img-fotki.yandex.ru/get/56941/76154770.125/0_d8...
Гэта — японские сандалии — images.kakprosto.ru/tumb/350x240/articles/20120...
Чи — китайская мера длины около 33 см.
Ирори — японский традиционный камин, располагавшийся в небольшом углублении посреди комнаты — img-fotki.yandex.ru/get/4403/123788946.1a/0_741...
Гау — амулет, напоминающий миниатюрную шкатулку. В нём носят обереги, благовония, мантры или строки из молитв, либо иные предметы, ценные для владельца.
@темы: фанфик, Зверополис, Ник/Джуди, Сказка о лунном кролике и семихвостом лисе