Одна из причин, усадивших меня за писательство, — банальное неумение выражать мысли вербально. Вот так вот всё просто: от невозможности изъясняться изустно развивается обратная страсть к печатным буквицам. И лишь по этой насущной проблеме я взялась за книжный флэшмоб, дабы в следующий раз, когда какой-то наивный человек рискнёт спросить моё мнение о прочитанной книге, я не исторгала неблагозвучную чушь, содержание которой в равной мере оскорбит и автора, и произведение, и читателя, и слушателя.
Да, я настолько плоха в личных коммуникациях. Друзья не дадут соврать: однажды я отрекомендовала лучшей подруге «Над кукушкиным гнездом», повествование которой врезается в мозг раскалённым железом, словами «ну можно почитать». До сих пор стыдно
Так что впредь буду отписываться где, когда и как что-то съела. И начну прямо сейчас.
1) 10.01.2017 — Джейн Остин «Гордость и предубеждение»: 8 из 10
По мне, наверное, не скажешь, но я не самый большой поклонник дамских романов. В школьные годы больше увлекалась серией ориентированных на подростков ужастиков в мягких обложках, нежели аналогичными изданиями о страданиях трепетных юношей и дев. Единственное моё серьёзное увлечение — роман «Унесённые ветром», любовь к которому жива и по сей день. В университетские годы Скарлет О’Хара потеснилась, разделив пьедестал почёта с Джейн Эйр. Ну и всё. Больше ничего на ум не идёт, следовательно, если и было, то прошло совершенно незамеченным, а это о многом говорит.
Я рада, что прочла «Гордость и предубеждение» сейчас, когда могу оценить книгу не за душку Дарси и его словопрения с острой на язычок Элизабет, но за интересные мысли и назидательность. В книге есть мораль, она активно внушается читателю и — о чудо! — совершенно не портит картину и не вызывает желания её оспаривать. А всё потому, что когда на жизненном пути успевают повстречаться собственные мистеры Дарси, Коллинзы, Уикхемы и Бингли в компании очаровательных сёстёр, роман воспринимается куда более остроумным и цельным, нежели в подростковом возрасте, замыкающем интерес на лирических мытарствах да делах сердечных.
Единственное, что очень удивило — поразительное желание мисс Остин обрывать диалог на полуслове, заменяя живые речи персонажей описаниями этих самых речей. В эпизоде первого объяснения мистера Дарси в чувствах (как бы один из ключевых моментов истории, не?) подобные перескоки смотрелись дюже странно. Возможно, я не учитываю исторический контекст и общие тенденции литературы той эпохи, но в отрыве от них этакое художественное решение воспринимается с большим недоумением.
Итог: к чтению барышням в обязательном порядке, ибо надо же чем-то облагораживать и засаживать выжженную пустошь, оставленную современными столпами любовной литературы.
2) 14.02.2017 — Мигель де Сервантес Сааведра «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский»: 100/10
Дон Кихот принадлежит к той категории книг, о которых мнения малообразованных двадцатилетних дурочек не спрашивают. Поэтому я не буду лишний раз демонстрировать невежество, пытаясь дать определение произведению, над которым бились, бьются и будут биться лучшие умы человечества. Борхес, Фуко, Набоков, Гегель, Байрон, Тургенев, Унамуно... Список авторов далеко не полон, и это если не трогать художников и скульпторов, создававших образы Дон Кихота и Санчо Пансы. Для понимания этой книги не достаточно единоразового прочтения, она слишком многогранна и сложна, а её суть не ограничивается сюжетом об умалишённом, избороздившем Испанию под эгидой возрождения странствующего рыцарства.
Не претендуя на полновесность или оригинальность мнения, скажу лишь, что Дон Кихот поразительно современен и актуален. Конечно, классика на то и классика, чтобы шествовать сквозь века с высоко поднятой головой. Да только тут дело не в затронутых общечеловеческих вопросах, хотя и без них не обошлось, а иначе не бывать Дон Кихоту «испанским Христом». Книга поражает и сбивает с ног уже в предисловии, где автор втаптывает в грязь высокопарность творений, сыплющих отсылками к древним грекам и мифологии, сокрушает нудную велеречивость сочинений, увенчанных стихотворными эпиграфами возвышенного толка, написанными прославленными авторами в честь собрата по перу. Да простят меня истинные ценители литературы, но предисловие — лучшее, что есть в романе. Оно слёту включает читателя в игру модернистского толка, коей Дон Кихот и является, и к которой литература придёт лишь в XX веке. Роман не прямолинейный и пресный пересказ незнамо когда, незнамо где и незнамо кем совершённых деяний, но лукавый шулер, который будет веселить баснями о безумствах Дон Кихота до тех пор, пока не придёт время открывать карты. А уж там и станет понятно, кто из них больший дурень: Рыцарь Печального Образа, борющийся с мельницами и принимающий таз цирюльника за шлем Мамбрина, или читатель, поставивший всё на историю помешательства от негодной литературы, но проглядевший, когда ловкостью авторских рук понятия о нормах и адекватном восприятии реальности перевернулись с ног на голову.
3) 16.02.2017 — Эрнест Хемингуэй «Праздник, который всегда с тобой»: 10/10
Первая книга у Хемингуэя, которую прочла. И с первой же фразы первой главы стопроцентное попадание. «А потом погода испортилась». Казалось бы, ну и что тут такого феноменального, простейшая фраза без изысков. Но вот это вот «а потом»! Стоило поставить его в начале, как у повествования появилась предыстория, которую читатель восстановит без хождений автора вокруг да около, моментально погружаясь в пространство текста. Восторг в чистом виде.
Основа книги — жизнь в Париже, какой её знал двадцатипятилетний Хемингуэй. Почти мой ровесник. Впрочем, на этом сходства между мной и великим американским писателем заканчиваются
В «Празднике» Хемингуэй выступает не только остроумным и наблюдательным рассказчиком, но и наставником: секретов мастерства не выдаёт, но щедро разбрасывается намёками, в каком направлении рыть носом землю, дабы их отыскать. Спасибо, мне надо было услышать от именитого мастера, что нельзя доверять прилагательным, а умалчивание возможно лишь там, где автор точно знает, что за ним стоит.
Однозначно на одну полку с «Дзен в искусстве написании книги» Бредбери и «О литературе» Эко, чтобы перечитывать, учиться, вдохновляться и ещё раз перечитывать.
4) 20.02.2017 — Эрнест Хемингуэй «Старик и море»: 7/10
Лирическое отступление: чаще всего заметки писателей об их жизни и творчестве заходят у меня несказанно лучше, нежели их произведения. Вот с Хемингуэем пока что тоже как-то так. От «Праздника» невозможно оторваться, столько там ценного для молодого писателя, к породе которых я себя нескромно причисляю. А вот «Старик и море», которого на волне интереса я и взялась штурмовать, и близко не то же самое.
А ведь повесть совсем-совсем небольшая. И тем не менее продиралась я через неё знатно, почувствовав себя на месте рыбака, гонящегося за никак не дающейся рыбой. И тут дело, пожалуй, даже не в произведении, просто не идут у меня книги о море. Сколько я мучила «Повествование Артура Гордона Пима из Нантукета»? А «Алые паруса», из которых я выпадала всякий раз, когда затрагивалась тема копания в корабельных внутренностях? И в этом основная часть проблемы: сложно воспринимать происходящее в книге, когда тупо не понимаешь половины терминов. И я догадываюсь, что для таких индивидов как я существует гугл, но ведь не всегда есть возможность и желание засыпать поисковик запросами. Иногда просто хочется окунуться в повествование и плыть на его волнах, не получая ежеминутно по башке веслом из заковыристых наименований. Хотя это, конечно, вина не книги и не автора, а исключительно моей читательской лености.
Впрочем, есть ещё кое-что. Я, к примеру, сильно утомилась от первых двух третей текста. И вроде бы всё логично и ясно, и старик никак не мог поймать большую рыбу за пять минут, но когда основной посыл истории кажется предельно понятным, то от растянувшейся на несколько десятков страниц метафоры вечной погони за счастьем по морю жизни в определённый момент наступает банальная скука.
Но последняя треть дело спасает. Так и вспомнился эпизод из биографии Хемингуэя, когда он волею судьбы потерял все свои ранние рукописи. Да, такие сюжеты пишет сама жизнь, как бы тошнотворно и пафосно это ни звучало. И хотя я не вполне определилась с тем, то ли книжка не совсем моя, то ли я попросту не доросла, однако же прочесть определённо стоило.
Да, я настолько плоха в личных коммуникациях. Друзья не дадут соврать: однажды я отрекомендовала лучшей подруге «Над кукушкиным гнездом», повествование которой врезается в мозг раскалённым железом, словами «ну можно почитать». До сих пор стыдно
Так что впредь буду отписываться где, когда и как что-то съела. И начну прямо сейчас.
1) 10.01.2017 — Джейн Остин «Гордость и предубеждение»: 8 из 10
По мне, наверное, не скажешь, но я не самый большой поклонник дамских романов. В школьные годы больше увлекалась серией ориентированных на подростков ужастиков в мягких обложках, нежели аналогичными изданиями о страданиях трепетных юношей и дев. Единственное моё серьёзное увлечение — роман «Унесённые ветром», любовь к которому жива и по сей день. В университетские годы Скарлет О’Хара потеснилась, разделив пьедестал почёта с Джейн Эйр. Ну и всё. Больше ничего на ум не идёт, следовательно, если и было, то прошло совершенно незамеченным, а это о многом говорит.
Я рада, что прочла «Гордость и предубеждение» сейчас, когда могу оценить книгу не за душку Дарси и его словопрения с острой на язычок Элизабет, но за интересные мысли и назидательность. В книге есть мораль, она активно внушается читателю и — о чудо! — совершенно не портит картину и не вызывает желания её оспаривать. А всё потому, что когда на жизненном пути успевают повстречаться собственные мистеры Дарси, Коллинзы, Уикхемы и Бингли в компании очаровательных сёстёр, роман воспринимается куда более остроумным и цельным, нежели в подростковом возрасте, замыкающем интерес на лирических мытарствах да делах сердечных.
Единственное, что очень удивило — поразительное желание мисс Остин обрывать диалог на полуслове, заменяя живые речи персонажей описаниями этих самых речей. В эпизоде первого объяснения мистера Дарси в чувствах (как бы один из ключевых моментов истории, не?) подобные перескоки смотрелись дюже странно. Возможно, я не учитываю исторический контекст и общие тенденции литературы той эпохи, но в отрыве от них этакое художественное решение воспринимается с большим недоумением.
Итог: к чтению барышням в обязательном порядке, ибо надо же чем-то облагораживать и засаживать выжженную пустошь, оставленную современными столпами любовной литературы.
2) 14.02.2017 — Мигель де Сервантес Сааведра «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский»: 100/10
Дон Кихот принадлежит к той категории книг, о которых мнения малообразованных двадцатилетних дурочек не спрашивают. Поэтому я не буду лишний раз демонстрировать невежество, пытаясь дать определение произведению, над которым бились, бьются и будут биться лучшие умы человечества. Борхес, Фуко, Набоков, Гегель, Байрон, Тургенев, Унамуно... Список авторов далеко не полон, и это если не трогать художников и скульпторов, создававших образы Дон Кихота и Санчо Пансы. Для понимания этой книги не достаточно единоразового прочтения, она слишком многогранна и сложна, а её суть не ограничивается сюжетом об умалишённом, избороздившем Испанию под эгидой возрождения странствующего рыцарства.
Не претендуя на полновесность или оригинальность мнения, скажу лишь, что Дон Кихот поразительно современен и актуален. Конечно, классика на то и классика, чтобы шествовать сквозь века с высоко поднятой головой. Да только тут дело не в затронутых общечеловеческих вопросах, хотя и без них не обошлось, а иначе не бывать Дон Кихоту «испанским Христом». Книга поражает и сбивает с ног уже в предисловии, где автор втаптывает в грязь высокопарность творений, сыплющих отсылками к древним грекам и мифологии, сокрушает нудную велеречивость сочинений, увенчанных стихотворными эпиграфами возвышенного толка, написанными прославленными авторами в честь собрата по перу. Да простят меня истинные ценители литературы, но предисловие — лучшее, что есть в романе. Оно слёту включает читателя в игру модернистского толка, коей Дон Кихот и является, и к которой литература придёт лишь в XX веке. Роман не прямолинейный и пресный пересказ незнамо когда, незнамо где и незнамо кем совершённых деяний, но лукавый шулер, который будет веселить баснями о безумствах Дон Кихота до тех пор, пока не придёт время открывать карты. А уж там и станет понятно, кто из них больший дурень: Рыцарь Печального Образа, борющийся с мельницами и принимающий таз цирюльника за шлем Мамбрина, или читатель, поставивший всё на историю помешательства от негодной литературы, но проглядевший, когда ловкостью авторских рук понятия о нормах и адекватном восприятии реальности перевернулись с ног на голову.
3) 16.02.2017 — Эрнест Хемингуэй «Праздник, который всегда с тобой»: 10/10
Первая книга у Хемингуэя, которую прочла. И с первой же фразы первой главы стопроцентное попадание. «А потом погода испортилась». Казалось бы, ну и что тут такого феноменального, простейшая фраза без изысков. Но вот это вот «а потом»! Стоило поставить его в начале, как у повествования появилась предыстория, которую читатель восстановит без хождений автора вокруг да около, моментально погружаясь в пространство текста. Восторг в чистом виде.
Основа книги — жизнь в Париже, какой её знал двадцатипятилетний Хемингуэй. Почти мой ровесник. Впрочем, на этом сходства между мной и великим американским писателем заканчиваются
В «Празднике» Хемингуэй выступает не только остроумным и наблюдательным рассказчиком, но и наставником: секретов мастерства не выдаёт, но щедро разбрасывается намёками, в каком направлении рыть носом землю, дабы их отыскать. Спасибо, мне надо было услышать от именитого мастера, что нельзя доверять прилагательным, а умалчивание возможно лишь там, где автор точно знает, что за ним стоит.
Однозначно на одну полку с «Дзен в искусстве написании книги» Бредбери и «О литературе» Эко, чтобы перечитывать, учиться, вдохновляться и ещё раз перечитывать.
4) 20.02.2017 — Эрнест Хемингуэй «Старик и море»: 7/10
Лирическое отступление: чаще всего заметки писателей об их жизни и творчестве заходят у меня несказанно лучше, нежели их произведения. Вот с Хемингуэем пока что тоже как-то так. От «Праздника» невозможно оторваться, столько там ценного для молодого писателя, к породе которых я себя нескромно причисляю. А вот «Старик и море», которого на волне интереса я и взялась штурмовать, и близко не то же самое.
А ведь повесть совсем-совсем небольшая. И тем не менее продиралась я через неё знатно, почувствовав себя на месте рыбака, гонящегося за никак не дающейся рыбой. И тут дело, пожалуй, даже не в произведении, просто не идут у меня книги о море. Сколько я мучила «Повествование Артура Гордона Пима из Нантукета»? А «Алые паруса», из которых я выпадала всякий раз, когда затрагивалась тема копания в корабельных внутренностях? И в этом основная часть проблемы: сложно воспринимать происходящее в книге, когда тупо не понимаешь половины терминов. И я догадываюсь, что для таких индивидов как я существует гугл, но ведь не всегда есть возможность и желание засыпать поисковик запросами. Иногда просто хочется окунуться в повествование и плыть на его волнах, не получая ежеминутно по башке веслом из заковыристых наименований. Хотя это, конечно, вина не книги и не автора, а исключительно моей читательской лености.
Впрочем, есть ещё кое-что. Я, к примеру, сильно утомилась от первых двух третей текста. И вроде бы всё логично и ясно, и старик никак не мог поймать большую рыбу за пять минут, но когда основной посыл истории кажется предельно понятным, то от растянувшейся на несколько десятков страниц метафоры вечной погони за счастьем по морю жизни в определённый момент наступает банальная скука.
Но последняя треть дело спасает. Так и вспомнился эпизод из биографии Хемингуэя, когда он волею судьбы потерял все свои ранние рукописи. Да, такие сюжеты пишет сама жизнь, как бы тошнотворно и пафосно это ни звучало. И хотя я не вполне определилась с тем, то ли книжка не совсем моя, то ли я попросту не доросла, однако же прочесть определённо стоило.
-
-
02.09.2017 в 01:17