Уж не знаю, будет ли это кому интересно, но я начала новый фик. Что тут ещё скажешь... Надеюсь, не разочарую)
Название: Влечение.
Автор: ManyaChka, она же akhCaynaM
Бета: Цумари
Дисклаймер: Я не я и лошадь не моя. И вообще, Сорачи-сенсей – наше всё!!!
Предупреждения: искренне стараюсь писать всё по канону, и всё же как огня боюсь ООС-ности... Тебе судить, дорогой читатель, пронесло или нет ^.^"
Рейтинг:NC-17 PG-13
Пейринг: Гинтоки/Цукуё, фоном Сого/Кагура, Кацура/Икумацу
Жанр: Романтика, юмор, драма.
Статус: в процессе написания (1 глава).
Размер: макси.
Размещение: исключительно с согласия автора и с этой шапкой.
Описание: AU. Школьные годы чудесные... И, разумеется, горячо любимый 3-Z. А ещё Цукки в роли новенькой-ученицы-с-тёмным-прошлым и Гинпачи-сенсей в очках и с дымящимся леденцом во рту. Описание сюжета в данном случае бессмысленны, так что просто читайте =^____^=
От автора: Кааааак же давно хотелось написать что-то по AU школа Гинтамы. Она прекрасна, хоть и уделили ей вскладчину минут 10 экранного времени. Но, как это со мной частенько бывает, не было стоящих мыслей. Толчком к написанию фанфика послужил чудеснейший додзинси страниц на 5. Собственно говоря, автор вновь рискнул приплести рисованную историю к собственному повествованию, результат чего вышла последняя сцена 1 главы. Надеюсь, никого такая наглость со стороны автора сильно не покоробит... =__=
Ах, да, ещё кое-что. Фанфик планируется долгоиграющий, а отношения между персонажами будут развиваться плавно и медленно, так что рейтинг NC-17 – это ещё очень и очень нескоро) А сейчас можно с совершенно спокойной совестью читать PG-13 и радоваться жизни)) Приятного чтения!
Цукуё отвлечённо изучала носки ботинок, стоя перед дверями в класс. Будь её воля, она бы обошлась без набивших оскомину условностей. Извечная обязанность произносить речь перед будущими одноклассниками изрядно надоела. Что толку представляться людям, с которыми её будет связывать какая-то пара месяцев совместного обучения? Тем, кто забудет о ней к началу нового триместра и кого никогда не вспомнит она сама? Цукки тихонько вздохнула. Эта навязчивая формальность с каждым разом утомляла всё больше. Может, следует сделать видеозапись с представлением и показывать её всякий раз при переводе из одной школы в другую?
— Итак, класс, сегодня у нас большая радость, — абсолютно отсутствующая интонация учителя самым наглым образом свидетельствовала о том, насколько ему сия радость безразлична. — Сегодня к вам, лоботрясы и увальни, лодыри и бездельники, присоединится ещё один точно такой же неуч, разнообразия ради, в юбке, — Цукуё поморщилась, хотя особого значения его словам и не придала. К хамскому обращению от взрослых ей не привыкать. — Прошу любить и жаловать, э-э-э…
— Тобита Цукуё, — не дожидаясь, пока учитель соизволит вспомнить, как её зовут, Цукки открыла дверь и, заставив слегка озадаченного педагога отойти в сторону, подошла к доске, взяла мел и написала своё имя.
Затем она развернулась лицом к ученикам и чётко произнесла:
— Здравствуйте. За год это уже третья школа, в которую я перевожусь и, очевидно, не последняя. Из-за работы отца мы постоянно переезжаем из города в город, поэтому шансы, что я останусь в Токио хотя бы до середины зимы, близки к нулю. Намерений заводить знакомства не имею, да и вам не советую. На этом у меня всё, — девушка слегка поклонилась в знак окончания речи.
В классе повисла тишина. Прикованные к ней взгляды выражали удивление, недоумение, у кого-то — насмешку, а пара человек и вовсе улыбались от уха до уха.
Цукуё быстро надоело изображать из себя музейный экспонат. Повернув голову, она встретила отрешённый взгляд учителя, который, кажется, даже не заметил, что девушка давно закончила говорить. Цукуё вскинула бровь и не без нажима спросила:
— Сенсей, куда я могу сесть?
Мужчина вздрогнул, словно его только что разбудили, вгляделся в её лицо с каким-то преувеличенным недоумением, а затем быстро пробежался взглядом по классу в поисках свободного места.
— Хмм, садись-ка вон за той рыжей очкастой коротышкой, — он кивнул в сторону девочки, занимавшей место у окна, носившей странные очки со спиралями, нарисованными прямо на линзах. — Она как раз точно с луны свалилась, так что общий язык найдёте без труда.
— А сами-то вы откуда свалились, сенсей? — буркнула Цукки под нос, вовсе не ожидая, что её услышат. Но когда в его взгляде на миг мелькнуло любопытство, она даже усомнилась в этом. Впрочем, ей могло и показаться: не зная человека, легко спутать зажёгшуюся искру интереса с банальным блеском очков.
Стоило сесть за парту, как рыжая девочка резво повернулась к ней. Кажется, она была жутко довольно новому соседству. Её глаза полностью скрывали толстые стёкла, однако лицо выражало оживление:
— Привет, я Кагура. Очень приятно познакомиться, Цукки-чан! Надеюсь, мы скоро подружимся! — она широко улыбнулась и активно принялась трясти Цукуё руку в знак самых искренних и добрых намерений.
— Цукки-чан? — брови девушки поползли вверх. С сомнением глянув на сверхэнергичную соседку, она уже было собралась высказать всё, что думает о посягательствах на своё имя, однако не успела и рта открыть.
— Эй, новенькая, советую держаться от этой мелюзги подальше, — Цукуё повернула голову направо, увидев по соседству парня со светло-каштановыми волосами, с издевательской ухмылкой разглядывавшего Кагуру. — Её мозг давно усох от поедания сушёных водорослей, так что по уровню мышления она где-то недалеко от одноклеточных. Будешь проводить с ней время и вскоре заметишь, как она присасывается к тебе, паразитируя на твоей жизни.
— Ой-ой, кто это там тявкнул? — звонкий девичий голос резко сменился гнусавым говором, больше всего подходишим какому-нибудь криминальному элементу. — Уж ни шавка ли гориллы и майонезника тут заскулила? Давно не получал по шее, чёртов садюга?
Ухмылка на лице парня расплылась шире, а глаза странного каре-красного цвета недобро блеснули.
— Учти, чайна, что на бешеную дворняжку походишь именно ты. Вот только лаешь не на ровню. В драке я сдерживаться не стану, даже если передо мной сопливые детишки. Со слабыми девчонками надо бы помягче… — парень скривился и насмешливо пробежался по Кагуре глазами, кинув особенно выразительный взгляд на грудь, — но я до сих пор не вижу причин считать, что передо мной сидит девушка.
— Что ты сказал?! — в ярости завопила Кагура, вскакивая с места и готовясь накинуться на обидчика. По тому, как быстро новая знакомая завелась от язвительного комментария, Цукуё сделала вывод, что удар пришёлся по самому больному месту.
— Врежь ему, Кагура-чан! — оживилась какая-то девушка с каштановыми волосами, собранными в высокий хвост. — Покажи всю силу цветущей юности, втопчи в землю его самолюбие и гордость!
— О-отаэ-сан, разве так можно?.. — сидящий слева от девушки парень, поразительно напоминавший примата, замахал руками, стараясь успокоить соседку. — Не лучше ли решить проблему мирным путём, нээ?
— Заглохни, маньяк-сан, мы все хотим посмотреть сцены избиения малолетних! — с милой улыбкой Отаэ отвесила увесистую оплеуху бедолаге, из-за которой тот повалился на пол. — Ну же, господа, делайте ваши ставки!
— Лидер победит! — взвыл парень с длиннющими тёмными волосами. — Вперёд, Лидер, мы в вас верим! Верно, Элизабет?
Неведомый объект, к которому он обратился, являл собой неопознанное тело в белом балахоне, с круглыми глазами и утиным клювом. Не медля ни секнуды, нечто вскинуло вверх табличку с надписью «Кагура-чан, мы с тобой, а с нами сила!»
— Да, Кагура, мы с тобой, — поддакнул какой-то брюнет. — Сделай милость, урой этого типа. Достал уже своим сисконом! Перестань докучать нам с Мицубой-доно!
— Хиджиката-тэмэ, подавись майонезом и сдохни в агонии! — моментально откликнулся виновник беспорядков. — Ты к моей сестре и на шаг не приблизишься. Иди пускать слюни на рисованные трусы, чёртов отаку.
— Э-эй, ты же знаешь, я давно завязал! Аниме в прошлом! — взвился прежде спокойный Хиджиката.
— Такие вещи в прошлом не оставишь. Ты запятнал репутацию на всю жизнь и умрёшь с этим позором, так и оставшись девственником и неудачником. Такова судьба каждого фанатика, гоняющегося за смехотворными иллюзиями.
— Эй, что ты имеешь против фанатов?! — на этот раз голос подал какой-то очкарик. — Как капитан фан-клуба Теракадо Оцу-чан, я, Шимура Шинпачи, не собираюсь выслушивать пустые оскорбления!
— Та-а-ак, класс, угомонились! — вялый голос учителя, о котором все успели благополучно забыть, на удивление отчётливо прозвучал в поднявшемся гомоне. — Шимура-кун, попридержи коней. Тебе следует лояльнее относится к собрату по сискону.
— Да нету у меня никакого сискона!!! — взвыл Шинпачи.
— Да-да, конечно, — сенсей перевёл скучающий взгляд на двух зачинщиков беспорядка. — Соичиро-кун, убавь бушующее пламя страсти, пофлиртуешь с Кагурой после занятий.
— Сенсей, я не Соичиро, я Окита Сого, — спокойно констатировал сосед Цукуё.
— Ну вот, ещё один… — учитель скривился, точно проглотил лимон. — Признавайся, это ты его научил, Зура?
— Зура джанай, Кацура да! — моментально среагировал длинноволосый брюнет.
— И откуда вы только берётесь? — с несчастным видом выдохнул педагог. — Кто-нибудь, пните Кондо: хватит спать на уроке… Отаэ, это можно было сделать и с меньшим рвением. Чтобы проснуться, человеку вовсе не обязательно врезаться в стену… Э-э-э-э, да… Кто хочет отнести тело Кондо в медпункт?.. Что, нет желающих? Никто не поможет Гинпачи-сенсею наконец-то начать урок?
Вверх тут же взмыла рука.
— Ради вас, Гинпачи-сенсей, я готова на что угодно! — обладательница этой руки тряхнула длинными светлыми волосами с фиолетовым отливом, и посмотрела на педагога с нескрываемым обожанием. — Скажите, что мне ещё сделать, чтобы осчастливить вас?
— Хмм, — сенсей в задумчивости почесал голову, — пожалуй, ты можешь не возвращаться из медпункта. Да, это меня очень осчастливит… А, но сначала принеси новый выпуск JAMP и большую коробку клубничного молока.
Лицо девушки покраснело, она закусила нижнюю губу и отвела взгляд.
— Сенсей, вы предлагаете мне остаться в медпункте, чтобы… — она прижала руки к груди и смяла блузу, а томный взгляд проскользнул от его ботинок до самой макушки, остановившись на скрытых за стеклами очков глазах, — чтобы дождаться там вас?..
— А-а? Что ты там лопочешь? Сарутоби, не испытывай моего терпения, исчезни уже с глаз долой.
— Слушаюсь, мой господин! — взвизгнула от удовольствия девушка и пулей вылетела из кабинета.
А Кондо так и остался припечатанным к стене.
Гинпачи возвёл очи горе и запустил пятерню в и без того лохматые волосы.
— Сенсей, разрешите, я помогу Исао-куну, — подала голос девушка с зелёными волосами, заплетёнными в косу, уложенную на затылке.
— Будь так добра, Тама, — учитель устало кивнул ей.
Когда благодаря стараниям Тамы Кондо наконец был выведен из кабинета, Гинпачи зевнул и монотонным тоном обратился к классу:
— Итак, начинаем урок японского языка. Откройте страницу…
Дзы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ынь. Дребезжащий звонок прервал так и не успевший начаться монолог.
Гинпачи пару раз сонно моргнул, а затем обвёл учеников индифферентным взглядом.
— На этом урок окончен. Домашнее задание всё то же… — и он, не сдерживая безудержной зевоты, вышел из кабинета.
— Домашнее задание? О чём это он? — удивлённо поинтересовался какой-то странный тип в тёмных очках, вылезший из картонной коробки в самом дальнем углу класса.
— Мадао, ты, как всегда, совершенно бесполезен, — фыркнула Кагура. — Снова отсыпаешься с попойки, а потом вскакиваешь посреди урока и несёшь какую-то чушь. Гин-чан, как обычно, жаловался на высокую арендную плату… — очевидно, потеряв всяческий интерес к этой теме, девушка резво развернулась к Цукуё и, схватив её за руку, уверенно поволокла вслед за собой. — Пойдём, Цукки-чан, я устрою тебе экскурсию по школе! Начнём мы, разумеется, со столовой!
Цукуё, вдруг почувствовавшей себя ужасно уставшей, не имевшей никаких сил дать хоть какой-то отпор настырной компаньонке, подумалось, что эти несколько месяцев будут самыми долгими во всей её школьной жизни.
*******************
Цукуё не удалось отвязаться от Кагуры и после второго урока. На этот раз девочка насела с расспросами, выясняя, откуда она родом, где работает её отец, нравится ли ей Токио и прочие совершенно бесполезные вещи. Девушка отвечала едва ли не односложно, всячески демонстрируя, что не расположена к беседе. Однако вокруг её парты уже столпилась кучка страждущих, осаждавших всё новыми дознаниями. Кто-то даже пробовал спросить про шрамы… В итоге перемена закончилась прежде, чем Цукуё смогла уделить хотя бы минуту самой себе.
Однако после третьего урока ей наконец-то удалось избавиться от надоевшего общения. Кагура настойчиво звала пообедать вместе, но на помощь Цукуё, сам того не желая, пришёл Сого. Стоило Кагуре достать коробочку с бэнто, как парень подскочил к ней, огрел учебником по голове и выхватил обед у опешившей девушки. Ловко увернувшись от пинка в живот, которым хотела наградить за подобное рвение девчушка, он отскочил назад, попутно открывая крышку. Уже на бегу из класса Сого незнамо откуда достал палочки и усердно принялся заталкивать в себя еду, с набитым ртом благодаря Кагуру за любезно предоставленное угощение. Та же, в свою очередь, подняла над головой парту и с диким рёвом «ЭТО МОЯ ЕДА, СКОТИНА!!!» швырнула её туда, где ещё долю секунды назад находился парень. Заметив, что цель так и осталась нетронута, Кагура опрометью ринулась следом с таким выражением на лице, словно готовилась впиться в обидчика зубами и растерзать на месте.
Но самым удивительным оказалось то, что произошедшая сцена не вызвала у окружающих и тени эмоций. Каждый занимался своим делом, ведя будничные беседы, и даже пролетевшая над головами парта не привлекла к себе внимания. Цукуё же потребовалось лишних секунд десять, дабы наконец прийти в себя. Когда она опомнилась, то тяжело выдохнула и, закинув сумку на плечо, поспешила выйти из класса.
Ноги сами несли её к уединённому уголку, в котором бы она наконец-то могла побыть в одиночестве и отдохнуть от окружавшей суматохи. В любой школе, где бы она ни училась, Цукуё предпочитала проводить свободное время вдали от всех. И потому всякий раз во время перемен она забиралась на крышу учебного заведения, где её никто не беспокоил. К тому же сверху открывался прекрасный вид на окружающее пространство, и Цукуё, будучи весьма предусмотрительной, проводила немало времени за его изучением. Чему-чему, а заранее просчитывать пути к отступлению опыт прошлого её научил.
Поднявшись по лестнице до двери, ведущей на крышу, Цукуё достала из волос заколку в форме куная и вставила в замочную скважину. Ей и в прежних школах приходилось частенько прибегать к подобной уловке. Зато закрытая дверь всегда гарантировала, что крыша никого не интересует. Повозившись пару минут, девушка услышала щелчок, после чего замок поддался, и она беспрепятственно открыла дверь.
Лицо обдал свежий ветерок, и Цукки первый раз за день вздохнула спокойно. Нет, вся эта братия психов тревожила мало. В конце концов, пройдёт пара месяцев, и она покинет их раз и навсегда. Ей просто не нравились первые дни в новых школах и попытки окружающих завязать с ней беседу, подружиться... Благо уже через несколько дней, замечая её полное равнодушие к общению, все страждущие до знакомств предпочитали ретироваться, шушукаясь о странности и нелюдимости новенькой ученицы. И это полностью устраивало Цукуё. Вопреки мнению некоторых особенно сердобольных одноклассников, она не ощущала себя изгоем или ущемлённой. Ей было комфортно осознавать собственную независимость, возможность в любой момент поступать так, как того требовала логика обстоятельств. А чувства только мешают принимать правильные решения.
Подойдя к краю крыши, Цукуё опустила голову вниз. С высоты всё казалось крошечным и незначительным, таким, что можно совершенно не брать в расчёт. Хорошо бы было проводить на крыше все школьные часы…
Цукки порылась в сумке и достала кисэру, коробочку с табаком и спички. Аккуратно наполнив трубку, она зажгла её, глубоко затянулась, после чего облегчённо выдохнула. По телу разбежалась приятная волна расслабления, и девушка смежила веки, наслаждаясь этим ощущением. Терпкий аромат успокаивал, обволакивая мир густой пеленой, сдерживавшей сомнения прошлого. Вновь поднеся трубку к губам, Цукуё наблюдала за лёгким кружением дыма, тонкой нитью взвившегося вверх. Когда ветерок подул в её сторону, от табака защекотало в носу, и девушка непроизвольно чихнула.
— Будь здорова.
— Благодарю.
Цукки резко повернулась направо, наткнувшись взглядом прямиком на Гинпачи. Он стоял, убрав одну руку в карман длинного белого халата, а в другой держа JUMP. Во рту у него дымила сигарета, а полностью отрешённый взгляд безучастно направлен вдаль.
— Чудная погода, не так ли?
Цукуё не ответила, попятившись назад. Нехорошо, совсем нехорошо. Она одна, на крыше, против крепкого на вид мужчины лет 26-27, который, судя по всему, совсем не лыком шит. Как, чёрт возьми, этому типу удалось незаметно к ней подкрасться? И что он теперь собирается делать?..
Оценивая свои позиции, Цукки бросила взгляд вниз. Как и думала, прыгать с крыши значит сразу попрощаться с жизнью. С другой стороны, до спасительной двери предстояло преодолеть шагов двадцать. Будь стоявший рядом с ней мужчина лицом заурядным, навыков и ловкости Цукуё вполне хватило, чтобы быстро его обезвредить и выскочить на лестничную площадку. Вот только девушка нутром чуяла, что незваный гость заурядным отнюдь не был. А это значило только одно: придётся драться с противником, превосходящим по силе…
Напрягшись всем телом, Цукуё осторожно потянулась рукой за спину, туда, где за поясом был спрятан кунай. В это время мужчина развернулся к ней и, спустя пару секунд лицезрения девушки в, казалось бы, бездумном состоянии, нахмурился.
— Эй, ты…
Цукуё слегка подалась вперёд, готовясь ринуться на противника. План, пришедший в голову, был прост: как только она заметит, что он собирается достать оружие, тут же нападёт, выбьет из рук пистолет (она полагала, что в кармане халата мужчина сжимает именно его), а потом загонит на самый край, чтобы ему едва удавалось балансировать. Да, рискованно, но находясь в шаге от опасности, приходилось полагаться только на интуицию и быструю реакцию.
Между тем брови псевдо-учителя — вот ведь гад, как ловко всё с подставной профессией провернул — сошлись у переносицы.
— А что ты тут делаешь? Мне казалось, что я закры…
От обострённого внимания Цукуё не укрылось, как рука мужчины, нащупав что-то в кармане, медленно потянулась наверх. Не мешкая ни секунды, Цукки метнулась вперёд, выхватив из-за спины кунай, и, в одном прыжке преодолев разделявшее их расстояние, точным ударом ноги выбила из ладони предмет, который он достал из халата. Звякнул метал, блеснув на солнце ярким бликом, и связка ключей полетела вниз…
Связка ключей?!
Ошарашенная Цукки, совершенно не готовая к такому повороту, следила за ней взглядом гораздо дольше, чем то было позволительно человеку, замершему на краю крыши в весьма неустойчивом положении. Она опомнилась лишь тогда, когда совершенно потеряла равновесие, едва не сорвавшись вниз, но тут её резко схватили за плечи и с силой потянули назад.
— Ты с ума сошла?! Это что за выкрутасы?! — учитель, которому и принадлежали лавры спасения огорошенной девушки, тряс её за плечи так, словно хотел вытрясти душу. При этом его лицо, в разительном контрасте с предшествовавшими гримасами вселенской тоски и уныния, выражало такой букет разнообразных эмоций, что Цукуё бы даже улыбнулась, если бы так не кружилась голова... и если бы она не была самой собой.
— Ч-что в-вы д-делае-ете? — из-за того, что он всё ещё с силой её потряхивал, она не могла нормально говорить. — Д-да от-тпус-стите м-меня н-нако-онец-ц!
Она попыталась вырваться, но тщетно. Что ж, в одном Цукки точно не прогадала: мужчина, стоящий перед ней, был силён. Чертовски силён. Хорошо, что не пришлось с ним по-настоящему сражаться, расклад-то отнюдь не в её пользу.
— Что?! Чтобы ты снова на меня накинулась?! Или, чего хуже, опять сиганула вниз?! Учти, я не подписывался идти свидетелем по делу несчастной психопатки, решившей свести счёты с жизнью! Или, что ещё ужаснее, как обвиняемый в убийстве!
— Ой, посмотрите на себя! — ну хоть трясти перестал. — Из нас двоих на сумасшедшего больше походите именно вы! Возьмите себя в руки!
— И это говорит мне та, что минуту назад набросилась на меня, а потом едва не улетела с крыши! — безумные пляски эмоций на его лице наконец прекратились, и он криво усмехнулся. — Никогда не понимал таких, как ты. Ни минуты не подумают об окружающих и той ответственности, которую на них возлагают своим бездумным эгоизмом… И ведь, небось, причина яйца выеденного не стоит… Что у тебя там? Поправилась на полкило? Нашла седой волос? Или первую морщину?
— Я не самоубийца, идиот! — терпение Цукуё лопнуло, а в глазах полыхнуло яростное пламя.
— Да что ты? — он издевательски вскинул бровь. — Тогда соблаговоли объяснить, что это только что было?
Цукуё осеклась. А это уже плохо. Ну не скажет же она, что приняла его за очередного бандита или похитителя, пришедшего по её душу. Вот уж что вызовет сонм бесконечных вопросов, отвечать на которые не было ни малейшего желания.
— Я… я… заснула.
Повисло молчание. Цукуё знала, что ляпнула непоправимую глупость, однако куда ей деваться...
— Заснула?!
— Да, я заснула, — нацепив на лицо маску невозмутимого спокойствия, Цукки уставилась прямо на учителя. — Я лунатик и иногда могу совершать непроизвольные действия во сне.
— То есть… ты хочешь сказать… — мягкая вкрадчивость в голосе мужчины не отменяла того, с какой интенсивностью дёргался его глаз, – что ты непроизвольно пришла на крышу, непроизвольно вскрыла закрытый — я точно помню, как запирал его снаружи — замок, непроизвольно закурила, потом непроизвольно вытащила непроизвольно спрятанный за спиной кунай, непроизвольно кинулась на меня, непроизвольно выбила из рук ключи и непроизвольно полетела вниз?
— Ну… если в общем и целом, то да, — спокойствию, с которым Цукки пожала плечами, мог бы позавидовать сам Будда. — Должно быть, переиграла вчера в «Naruto: Konoha Ninpouchou», вот и снится всякое…
— И… – мужчина прищурился, глядя на девушку, как на полоумную, — и ты действительно веришь, что меня удовлетворит такое объяснение?
— А вот это, — она ответила взглядом, выражавшим хладнокровный вызов, — меня не волнует. Можете думать всё, что хотите.
Учитель наконец-то выпустил её плечи из рук и хмыкнул.
— Интересно, сколько бравады ты сохранишь, оправдываясь перед своим классным руководителем и родителями. У кого ты учишься?
И вновь повисло молчание. Вот только на этот раз честь буравить взглядом выпала Цукуё.
— В чьём я классе? — в голосе девушки сквозили металлические нотки. — В ЧЬЁМ я классе? — она неожиданно повеселела и мило улыбнулась. — Интересно, возможно ли… может ли такое быть, что… Хотя нет, конечно, это невозможно… Но если предположить, что учитель забыл новенькую ученицу, которую сам и представил классу пару часов назад… Ведь если допустить это невероятное предположение, то получится, — тут Цукки набрала в лёгкие побольше воздуха и от души прокричала последние слова так, что они эхом отозвались в ушах несчастного педагога, — ЧТО ЭТОТ УЧИТЕЛЬ — НЕПРОХОДИМЫЙ ОСТОЛОП, КАКИХ СВЕТ НЕ ВИДЫВАЛ!!!
— А-а-а, да нет, что ты… — с опаской гляда на разозлённую девушку, Гинпачи осторожно попятился назад, — конечно, я помню, что ты в моём классе… Я просто… просто проверял, а вдруг… вдруг ты заснула ещё тогда, когда заходила в кабинет… Ах-ха-ха-ха-ха… А так я, конечно, тебя помню… Цуккини-сан…
— Какого чёрта вы назвали меня кабачком?! — Цукуё уже готовилась вновь броситься на стоявшего перед ней придурка и накостылять ему по первое число, но вовремя одумалась. Ладно, кабачок так кабачок. Зато он признал её бредовую идею о приступах лунатизма, а это уже достойный результат.
Девушка устало вздохнула. Затем развернулась и подошла к сумке, которую бросила прежде, чем ринулась в атаку на учителя. Поверх неё лежала и трубка. Вновь набив кисэру табаком, она зажгла её и измученно выдохнула клубок дыма.
— Цукуё. Меня зовут Цукуё. Запомните хотя бы это…
Она собиралась глубоко затянуться, когда трубку неожиданно выхватили прямо из рук.
— Эй, да что не так?! — девушке казалось, что она вот-вот выцарапает эти нахальные глаза, совсем недавно выражавшие истеричный испуг. И вот он смотрит на неё с такой насмешкой, словно она — игрушка, которая его здорово развлекает.
— Ой-ой, полегче, — сардоническая ухмылка лишь подтвердила её мысли, вызывая желание вцепиться ещё и в его волосы, повытаскивав их из тупой башки. — Ладно, сделаем вид, что недавней эпопеи никогда и не было. Но вот на это, — он перевёл взгляд на кисэру, — я закрывать глаза точно не буду.
Цукки вскинула брови, кисло отмечая, что приоритеты этот тип расставляет крайне странно. Сквозь пальцы смотреть на попытку нападения или самоубийства — это пожалуйста. А вот уличить её в курении — о-о-о, да… Это, конечно, очень страшное нарушение нравственности и морали, которое просто невозможно игнорировать...
Однако ей совсем не хотелось возвращаться к предыдущей сцене, а потому вслух она сказала:
— Я очень благодарна за столь трогательную заботу о моём здоровье, но вы злоупотребляете своими полномочиями. Отнимать предметы, находящиеся в частной собственности, не входит в ваши обязанности, сенсей…
— Тю, да о какой такой частной собственности речь? — Гинпачи ловко подбросил кисэру в руке, линзы его очков сверкнули, а ухмылка расплылась шире. — Маленьким детишкам не положено курить трубки, а уж тем более — на территории школы.
— Кто бы говорил! — огрызнулась Цукуё. — Вы и сами пыхтите, точно паровоз!
— Я?! — брови педагога полезли вверх. — Ни разу!
— Кроме того, что имеет место прямо сейчас!
— А, ты об этом, — мужчина ухмыльнулся, подойдя к девушке ближе и слегка наклонившись вперёд, — это не сигарета. Это леденец.
— Да-да, как же! Дымящийся леденец.
— Сама смотри, — с этими словами он вытащил изо рта конфету, с очевидным удовольствием наблюдая за вытянувшимся лицом Цукки.
— Так что видишь: я никаких правил не нарушал.
— Зато нарушили моё терпение, — Цукуё буквально прорычала, враждебно щурясь на самодовольного типа, стоявшего перед ней. — Верните. Мне. Мою. Трубку.
— И не подумаю, — казалось, чем злее она становилась, тем больше он веселел. И как же раздражало это ехидство, сквозившее в его взгляде! Девушка крепко сжала кулаки, еде удерживаясь, чтобы не врезать ему, да так, чтобы вся дурь из башки выветрилась.
Но тут в глазах Гинпачи что-то промелькнуло, а уже в следующую секунду он распрямил спину, и с нарочитой вальяжностью пожал плечами:
— А впрочем, если тебе настолько необходимо что-то держать во рту, то пожалуйста. Надо же понимать, что если отнять у младенца соску, криков потом не оберёшься. Вот только трубки детям не игрушки. Так что держи, — с этими словами он бесцеремонно запихнул свой леденец прямо Цукки в рот. — Вот теперь всё на своих местах. А это я конфискую за полной ненадобностью.
Леденец на зубах Цукки хрустнул от того, с какой силой она сжала челюсть, между тем представляя на месте злосчастной конфеты черепушку педагога. Гинпачи, который уже успел развернуться и направиться к выходу, усмехнулся.
— Вот вырастешь и ещё спасибо скажешь.
Цукуё выплюнула оставшуюся после скоропостижной гибели леденца дымящуюся палочку. Тщетны были все усилия мира, чтобы унять бушевавшую в ней ярость. И только какое-то запоздалое осознание колокольчиком разносилось где-то в отголосках её затуманенного от злости рассудка…
*******************
Гинпачи осёкся только тогда, когда спустился ко второму этажу. Постояв на ступени с минуту, он озадаченно почесал голову и посмотрел на трубку, которую держал в руке. Тряхнув головой и отогнав лишние мысли, он лишь слегка присвистнул:
— Что ж, всё хорошо, если он не был первым…
*******************
Присевшая перед сумкой Цукки застыла, не в силах сделать ни единого движения.
Уж лучше бы она злилась. Лучше бы рвала и метала, заклиная саму себя стереть в порошок этого наглого, самодовольного, нахального идиота. Лучше бы она его ненавидела, мечтала отомстить. Лучше бы наплевала на тревожные сигналы сознания, обойдя их всяким вниманием…
Ведь тогда бы не пришлось выслушивать бешеное биение сердца, чувствовать, как горит лицо и трясутся руки, а перед глазами всё так и плывёт. Тогда бы, быть может она смогла позабыть о том, что только что произошло.
Её первый поцелуй*.
Первый поцелуй* — имеется в виду непрямой поцелуй. Весьма актуальная штука в манге, аниме, дорамах, да и в Восточной Азии как таковой. При этом отношение к непрямому поцелую не менее трепетное, чем к прямому.
Название: Влечение.
Автор: ManyaChka, она же akhCaynaM
Бета: Цумари
Дисклаймер: Я не я и лошадь не моя. И вообще, Сорачи-сенсей – наше всё!!!
Предупреждения: искренне стараюсь писать всё по канону, и всё же как огня боюсь ООС-ности... Тебе судить, дорогой читатель, пронесло или нет ^.^"
Рейтинг:
Пейринг: Гинтоки/Цукуё, фоном Сого/Кагура, Кацура/Икумацу
Жанр: Романтика, юмор, драма.
Статус: в процессе написания (1 глава).
Размер: макси.
Размещение: исключительно с согласия автора и с этой шапкой.
Описание: AU. Школьные годы чудесные... И, разумеется, горячо любимый 3-Z. А ещё Цукки в роли новенькой-ученицы-с-тёмным-прошлым и Гинпачи-сенсей в очках и с дымящимся леденцом во рту. Описание сюжета в данном случае бессмысленны, так что просто читайте =^____^=
От автора: Кааааак же давно хотелось написать что-то по AU школа Гинтамы. Она прекрасна, хоть и уделили ей вскладчину минут 10 экранного времени. Но, как это со мной частенько бывает, не было стоящих мыслей. Толчком к написанию фанфика послужил чудеснейший додзинси страниц на 5. Собственно говоря, автор вновь рискнул приплести рисованную историю к собственному повествованию, результат чего вышла последняя сцена 1 главы. Надеюсь, никого такая наглость со стороны автора сильно не покоробит... =__=
Ах, да, ещё кое-что. Фанфик планируется долгоиграющий, а отношения между персонажами будут развиваться плавно и медленно, так что рейтинг NC-17 – это ещё очень и очень нескоро) А сейчас можно с совершенно спокойной совестью читать PG-13 и радоваться жизни)) Приятного чтения!
Глава 1
Цукуё отвлечённо изучала носки ботинок, стоя перед дверями в класс. Будь её воля, она бы обошлась без набивших оскомину условностей. Извечная обязанность произносить речь перед будущими одноклассниками изрядно надоела. Что толку представляться людям, с которыми её будет связывать какая-то пара месяцев совместного обучения? Тем, кто забудет о ней к началу нового триместра и кого никогда не вспомнит она сама? Цукки тихонько вздохнула. Эта навязчивая формальность с каждым разом утомляла всё больше. Может, следует сделать видеозапись с представлением и показывать её всякий раз при переводе из одной школы в другую?
— Итак, класс, сегодня у нас большая радость, — абсолютно отсутствующая интонация учителя самым наглым образом свидетельствовала о том, насколько ему сия радость безразлична. — Сегодня к вам, лоботрясы и увальни, лодыри и бездельники, присоединится ещё один точно такой же неуч, разнообразия ради, в юбке, — Цукуё поморщилась, хотя особого значения его словам и не придала. К хамскому обращению от взрослых ей не привыкать. — Прошу любить и жаловать, э-э-э…
— Тобита Цукуё, — не дожидаясь, пока учитель соизволит вспомнить, как её зовут, Цукки открыла дверь и, заставив слегка озадаченного педагога отойти в сторону, подошла к доске, взяла мел и написала своё имя.
Затем она развернулась лицом к ученикам и чётко произнесла:
— Здравствуйте. За год это уже третья школа, в которую я перевожусь и, очевидно, не последняя. Из-за работы отца мы постоянно переезжаем из города в город, поэтому шансы, что я останусь в Токио хотя бы до середины зимы, близки к нулю. Намерений заводить знакомства не имею, да и вам не советую. На этом у меня всё, — девушка слегка поклонилась в знак окончания речи.
В классе повисла тишина. Прикованные к ней взгляды выражали удивление, недоумение, у кого-то — насмешку, а пара человек и вовсе улыбались от уха до уха.
Цукуё быстро надоело изображать из себя музейный экспонат. Повернув голову, она встретила отрешённый взгляд учителя, который, кажется, даже не заметил, что девушка давно закончила говорить. Цукуё вскинула бровь и не без нажима спросила:
— Сенсей, куда я могу сесть?
Мужчина вздрогнул, словно его только что разбудили, вгляделся в её лицо с каким-то преувеличенным недоумением, а затем быстро пробежался взглядом по классу в поисках свободного места.
— Хмм, садись-ка вон за той рыжей очкастой коротышкой, — он кивнул в сторону девочки, занимавшей место у окна, носившей странные очки со спиралями, нарисованными прямо на линзах. — Она как раз точно с луны свалилась, так что общий язык найдёте без труда.
— А сами-то вы откуда свалились, сенсей? — буркнула Цукки под нос, вовсе не ожидая, что её услышат. Но когда в его взгляде на миг мелькнуло любопытство, она даже усомнилась в этом. Впрочем, ей могло и показаться: не зная человека, легко спутать зажёгшуюся искру интереса с банальным блеском очков.
Стоило сесть за парту, как рыжая девочка резво повернулась к ней. Кажется, она была жутко довольно новому соседству. Её глаза полностью скрывали толстые стёкла, однако лицо выражало оживление:
— Привет, я Кагура. Очень приятно познакомиться, Цукки-чан! Надеюсь, мы скоро подружимся! — она широко улыбнулась и активно принялась трясти Цукуё руку в знак самых искренних и добрых намерений.
— Цукки-чан? — брови девушки поползли вверх. С сомнением глянув на сверхэнергичную соседку, она уже было собралась высказать всё, что думает о посягательствах на своё имя, однако не успела и рта открыть.
— Эй, новенькая, советую держаться от этой мелюзги подальше, — Цукуё повернула голову направо, увидев по соседству парня со светло-каштановыми волосами, с издевательской ухмылкой разглядывавшего Кагуру. — Её мозг давно усох от поедания сушёных водорослей, так что по уровню мышления она где-то недалеко от одноклеточных. Будешь проводить с ней время и вскоре заметишь, как она присасывается к тебе, паразитируя на твоей жизни.
— Ой-ой, кто это там тявкнул? — звонкий девичий голос резко сменился гнусавым говором, больше всего подходишим какому-нибудь криминальному элементу. — Уж ни шавка ли гориллы и майонезника тут заскулила? Давно не получал по шее, чёртов садюга?
Ухмылка на лице парня расплылась шире, а глаза странного каре-красного цвета недобро блеснули.
— Учти, чайна, что на бешеную дворняжку походишь именно ты. Вот только лаешь не на ровню. В драке я сдерживаться не стану, даже если передо мной сопливые детишки. Со слабыми девчонками надо бы помягче… — парень скривился и насмешливо пробежался по Кагуре глазами, кинув особенно выразительный взгляд на грудь, — но я до сих пор не вижу причин считать, что передо мной сидит девушка.
— Что ты сказал?! — в ярости завопила Кагура, вскакивая с места и готовясь накинуться на обидчика. По тому, как быстро новая знакомая завелась от язвительного комментария, Цукуё сделала вывод, что удар пришёлся по самому больному месту.
— Врежь ему, Кагура-чан! — оживилась какая-то девушка с каштановыми волосами, собранными в высокий хвост. — Покажи всю силу цветущей юности, втопчи в землю его самолюбие и гордость!
— О-отаэ-сан, разве так можно?.. — сидящий слева от девушки парень, поразительно напоминавший примата, замахал руками, стараясь успокоить соседку. — Не лучше ли решить проблему мирным путём, нээ?
— Заглохни, маньяк-сан, мы все хотим посмотреть сцены избиения малолетних! — с милой улыбкой Отаэ отвесила увесистую оплеуху бедолаге, из-за которой тот повалился на пол. — Ну же, господа, делайте ваши ставки!
— Лидер победит! — взвыл парень с длиннющими тёмными волосами. — Вперёд, Лидер, мы в вас верим! Верно, Элизабет?
Неведомый объект, к которому он обратился, являл собой неопознанное тело в белом балахоне, с круглыми глазами и утиным клювом. Не медля ни секнуды, нечто вскинуло вверх табличку с надписью «Кагура-чан, мы с тобой, а с нами сила!»
— Да, Кагура, мы с тобой, — поддакнул какой-то брюнет. — Сделай милость, урой этого типа. Достал уже своим сисконом! Перестань докучать нам с Мицубой-доно!
— Хиджиката-тэмэ, подавись майонезом и сдохни в агонии! — моментально откликнулся виновник беспорядков. — Ты к моей сестре и на шаг не приблизишься. Иди пускать слюни на рисованные трусы, чёртов отаку.
— Э-эй, ты же знаешь, я давно завязал! Аниме в прошлом! — взвился прежде спокойный Хиджиката.
— Такие вещи в прошлом не оставишь. Ты запятнал репутацию на всю жизнь и умрёшь с этим позором, так и оставшись девственником и неудачником. Такова судьба каждого фанатика, гоняющегося за смехотворными иллюзиями.
— Эй, что ты имеешь против фанатов?! — на этот раз голос подал какой-то очкарик. — Как капитан фан-клуба Теракадо Оцу-чан, я, Шимура Шинпачи, не собираюсь выслушивать пустые оскорбления!
— Та-а-ак, класс, угомонились! — вялый голос учителя, о котором все успели благополучно забыть, на удивление отчётливо прозвучал в поднявшемся гомоне. — Шимура-кун, попридержи коней. Тебе следует лояльнее относится к собрату по сискону.
— Да нету у меня никакого сискона!!! — взвыл Шинпачи.
— Да-да, конечно, — сенсей перевёл скучающий взгляд на двух зачинщиков беспорядка. — Соичиро-кун, убавь бушующее пламя страсти, пофлиртуешь с Кагурой после занятий.
— Сенсей, я не Соичиро, я Окита Сого, — спокойно констатировал сосед Цукуё.
— Ну вот, ещё один… — учитель скривился, точно проглотил лимон. — Признавайся, это ты его научил, Зура?
— Зура джанай, Кацура да! — моментально среагировал длинноволосый брюнет.
— И откуда вы только берётесь? — с несчастным видом выдохнул педагог. — Кто-нибудь, пните Кондо: хватит спать на уроке… Отаэ, это можно было сделать и с меньшим рвением. Чтобы проснуться, человеку вовсе не обязательно врезаться в стену… Э-э-э-э, да… Кто хочет отнести тело Кондо в медпункт?.. Что, нет желающих? Никто не поможет Гинпачи-сенсею наконец-то начать урок?
Вверх тут же взмыла рука.
— Ради вас, Гинпачи-сенсей, я готова на что угодно! — обладательница этой руки тряхнула длинными светлыми волосами с фиолетовым отливом, и посмотрела на педагога с нескрываемым обожанием. — Скажите, что мне ещё сделать, чтобы осчастливить вас?
— Хмм, — сенсей в задумчивости почесал голову, — пожалуй, ты можешь не возвращаться из медпункта. Да, это меня очень осчастливит… А, но сначала принеси новый выпуск JAMP и большую коробку клубничного молока.
Лицо девушки покраснело, она закусила нижнюю губу и отвела взгляд.
— Сенсей, вы предлагаете мне остаться в медпункте, чтобы… — она прижала руки к груди и смяла блузу, а томный взгляд проскользнул от его ботинок до самой макушки, остановившись на скрытых за стеклами очков глазах, — чтобы дождаться там вас?..
— А-а? Что ты там лопочешь? Сарутоби, не испытывай моего терпения, исчезни уже с глаз долой.
— Слушаюсь, мой господин! — взвизгнула от удовольствия девушка и пулей вылетела из кабинета.
А Кондо так и остался припечатанным к стене.
Гинпачи возвёл очи горе и запустил пятерню в и без того лохматые волосы.
— Сенсей, разрешите, я помогу Исао-куну, — подала голос девушка с зелёными волосами, заплетёнными в косу, уложенную на затылке.
— Будь так добра, Тама, — учитель устало кивнул ей.
Когда благодаря стараниям Тамы Кондо наконец был выведен из кабинета, Гинпачи зевнул и монотонным тоном обратился к классу:
— Итак, начинаем урок японского языка. Откройте страницу…
Дзы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ынь. Дребезжащий звонок прервал так и не успевший начаться монолог.
Гинпачи пару раз сонно моргнул, а затем обвёл учеников индифферентным взглядом.
— На этом урок окончен. Домашнее задание всё то же… — и он, не сдерживая безудержной зевоты, вышел из кабинета.
— Домашнее задание? О чём это он? — удивлённо поинтересовался какой-то странный тип в тёмных очках, вылезший из картонной коробки в самом дальнем углу класса.
— Мадао, ты, как всегда, совершенно бесполезен, — фыркнула Кагура. — Снова отсыпаешься с попойки, а потом вскакиваешь посреди урока и несёшь какую-то чушь. Гин-чан, как обычно, жаловался на высокую арендную плату… — очевидно, потеряв всяческий интерес к этой теме, девушка резво развернулась к Цукуё и, схватив её за руку, уверенно поволокла вслед за собой. — Пойдём, Цукки-чан, я устрою тебе экскурсию по школе! Начнём мы, разумеется, со столовой!
Цукуё, вдруг почувствовавшей себя ужасно уставшей, не имевшей никаких сил дать хоть какой-то отпор настырной компаньонке, подумалось, что эти несколько месяцев будут самыми долгими во всей её школьной жизни.
Цукуё не удалось отвязаться от Кагуры и после второго урока. На этот раз девочка насела с расспросами, выясняя, откуда она родом, где работает её отец, нравится ли ей Токио и прочие совершенно бесполезные вещи. Девушка отвечала едва ли не односложно, всячески демонстрируя, что не расположена к беседе. Однако вокруг её парты уже столпилась кучка страждущих, осаждавших всё новыми дознаниями. Кто-то даже пробовал спросить про шрамы… В итоге перемена закончилась прежде, чем Цукуё смогла уделить хотя бы минуту самой себе.
Однако после третьего урока ей наконец-то удалось избавиться от надоевшего общения. Кагура настойчиво звала пообедать вместе, но на помощь Цукуё, сам того не желая, пришёл Сого. Стоило Кагуре достать коробочку с бэнто, как парень подскочил к ней, огрел учебником по голове и выхватил обед у опешившей девушки. Ловко увернувшись от пинка в живот, которым хотела наградить за подобное рвение девчушка, он отскочил назад, попутно открывая крышку. Уже на бегу из класса Сого незнамо откуда достал палочки и усердно принялся заталкивать в себя еду, с набитым ртом благодаря Кагуру за любезно предоставленное угощение. Та же, в свою очередь, подняла над головой парту и с диким рёвом «ЭТО МОЯ ЕДА, СКОТИНА!!!» швырнула её туда, где ещё долю секунды назад находился парень. Заметив, что цель так и осталась нетронута, Кагура опрометью ринулась следом с таким выражением на лице, словно готовилась впиться в обидчика зубами и растерзать на месте.
Но самым удивительным оказалось то, что произошедшая сцена не вызвала у окружающих и тени эмоций. Каждый занимался своим делом, ведя будничные беседы, и даже пролетевшая над головами парта не привлекла к себе внимания. Цукуё же потребовалось лишних секунд десять, дабы наконец прийти в себя. Когда она опомнилась, то тяжело выдохнула и, закинув сумку на плечо, поспешила выйти из класса.
Ноги сами несли её к уединённому уголку, в котором бы она наконец-то могла побыть в одиночестве и отдохнуть от окружавшей суматохи. В любой школе, где бы она ни училась, Цукуё предпочитала проводить свободное время вдали от всех. И потому всякий раз во время перемен она забиралась на крышу учебного заведения, где её никто не беспокоил. К тому же сверху открывался прекрасный вид на окружающее пространство, и Цукуё, будучи весьма предусмотрительной, проводила немало времени за его изучением. Чему-чему, а заранее просчитывать пути к отступлению опыт прошлого её научил.
Поднявшись по лестнице до двери, ведущей на крышу, Цукуё достала из волос заколку в форме куная и вставила в замочную скважину. Ей и в прежних школах приходилось частенько прибегать к подобной уловке. Зато закрытая дверь всегда гарантировала, что крыша никого не интересует. Повозившись пару минут, девушка услышала щелчок, после чего замок поддался, и она беспрепятственно открыла дверь.
Лицо обдал свежий ветерок, и Цукки первый раз за день вздохнула спокойно. Нет, вся эта братия психов тревожила мало. В конце концов, пройдёт пара месяцев, и она покинет их раз и навсегда. Ей просто не нравились первые дни в новых школах и попытки окружающих завязать с ней беседу, подружиться... Благо уже через несколько дней, замечая её полное равнодушие к общению, все страждущие до знакомств предпочитали ретироваться, шушукаясь о странности и нелюдимости новенькой ученицы. И это полностью устраивало Цукуё. Вопреки мнению некоторых особенно сердобольных одноклассников, она не ощущала себя изгоем или ущемлённой. Ей было комфортно осознавать собственную независимость, возможность в любой момент поступать так, как того требовала логика обстоятельств. А чувства только мешают принимать правильные решения.
Подойдя к краю крыши, Цукуё опустила голову вниз. С высоты всё казалось крошечным и незначительным, таким, что можно совершенно не брать в расчёт. Хорошо бы было проводить на крыше все школьные часы…
Цукки порылась в сумке и достала кисэру, коробочку с табаком и спички. Аккуратно наполнив трубку, она зажгла её, глубоко затянулась, после чего облегчённо выдохнула. По телу разбежалась приятная волна расслабления, и девушка смежила веки, наслаждаясь этим ощущением. Терпкий аромат успокаивал, обволакивая мир густой пеленой, сдерживавшей сомнения прошлого. Вновь поднеся трубку к губам, Цукуё наблюдала за лёгким кружением дыма, тонкой нитью взвившегося вверх. Когда ветерок подул в её сторону, от табака защекотало в носу, и девушка непроизвольно чихнула.
— Будь здорова.
— Благодарю.
Цукки резко повернулась направо, наткнувшись взглядом прямиком на Гинпачи. Он стоял, убрав одну руку в карман длинного белого халата, а в другой держа JUMP. Во рту у него дымила сигарета, а полностью отрешённый взгляд безучастно направлен вдаль.
— Чудная погода, не так ли?
Цукуё не ответила, попятившись назад. Нехорошо, совсем нехорошо. Она одна, на крыше, против крепкого на вид мужчины лет 26-27, который, судя по всему, совсем не лыком шит. Как, чёрт возьми, этому типу удалось незаметно к ней подкрасться? И что он теперь собирается делать?..
Оценивая свои позиции, Цукки бросила взгляд вниз. Как и думала, прыгать с крыши значит сразу попрощаться с жизнью. С другой стороны, до спасительной двери предстояло преодолеть шагов двадцать. Будь стоявший рядом с ней мужчина лицом заурядным, навыков и ловкости Цукуё вполне хватило, чтобы быстро его обезвредить и выскочить на лестничную площадку. Вот только девушка нутром чуяла, что незваный гость заурядным отнюдь не был. А это значило только одно: придётся драться с противником, превосходящим по силе…
Напрягшись всем телом, Цукуё осторожно потянулась рукой за спину, туда, где за поясом был спрятан кунай. В это время мужчина развернулся к ней и, спустя пару секунд лицезрения девушки в, казалось бы, бездумном состоянии, нахмурился.
— Эй, ты…
Цукуё слегка подалась вперёд, готовясь ринуться на противника. План, пришедший в голову, был прост: как только она заметит, что он собирается достать оружие, тут же нападёт, выбьет из рук пистолет (она полагала, что в кармане халата мужчина сжимает именно его), а потом загонит на самый край, чтобы ему едва удавалось балансировать. Да, рискованно, но находясь в шаге от опасности, приходилось полагаться только на интуицию и быструю реакцию.
Между тем брови псевдо-учителя — вот ведь гад, как ловко всё с подставной профессией провернул — сошлись у переносицы.
— А что ты тут делаешь? Мне казалось, что я закры…
От обострённого внимания Цукуё не укрылось, как рука мужчины, нащупав что-то в кармане, медленно потянулась наверх. Не мешкая ни секунды, Цукки метнулась вперёд, выхватив из-за спины кунай, и, в одном прыжке преодолев разделявшее их расстояние, точным ударом ноги выбила из ладони предмет, который он достал из халата. Звякнул метал, блеснув на солнце ярким бликом, и связка ключей полетела вниз…
Связка ключей?!
Ошарашенная Цукки, совершенно не готовая к такому повороту, следила за ней взглядом гораздо дольше, чем то было позволительно человеку, замершему на краю крыши в весьма неустойчивом положении. Она опомнилась лишь тогда, когда совершенно потеряла равновесие, едва не сорвавшись вниз, но тут её резко схватили за плечи и с силой потянули назад.
— Ты с ума сошла?! Это что за выкрутасы?! — учитель, которому и принадлежали лавры спасения огорошенной девушки, тряс её за плечи так, словно хотел вытрясти душу. При этом его лицо, в разительном контрасте с предшествовавшими гримасами вселенской тоски и уныния, выражало такой букет разнообразных эмоций, что Цукуё бы даже улыбнулась, если бы так не кружилась голова... и если бы она не была самой собой.
— Ч-что в-вы д-делае-ете? — из-за того, что он всё ещё с силой её потряхивал, она не могла нормально говорить. — Д-да от-тпус-стите м-меня н-нако-онец-ц!
Она попыталась вырваться, но тщетно. Что ж, в одном Цукки точно не прогадала: мужчина, стоящий перед ней, был силён. Чертовски силён. Хорошо, что не пришлось с ним по-настоящему сражаться, расклад-то отнюдь не в её пользу.
— Что?! Чтобы ты снова на меня накинулась?! Или, чего хуже, опять сиганула вниз?! Учти, я не подписывался идти свидетелем по делу несчастной психопатки, решившей свести счёты с жизнью! Или, что ещё ужаснее, как обвиняемый в убийстве!
— Ой, посмотрите на себя! — ну хоть трясти перестал. — Из нас двоих на сумасшедшего больше походите именно вы! Возьмите себя в руки!
— И это говорит мне та, что минуту назад набросилась на меня, а потом едва не улетела с крыши! — безумные пляски эмоций на его лице наконец прекратились, и он криво усмехнулся. — Никогда не понимал таких, как ты. Ни минуты не подумают об окружающих и той ответственности, которую на них возлагают своим бездумным эгоизмом… И ведь, небось, причина яйца выеденного не стоит… Что у тебя там? Поправилась на полкило? Нашла седой волос? Или первую морщину?
— Я не самоубийца, идиот! — терпение Цукуё лопнуло, а в глазах полыхнуло яростное пламя.
— Да что ты? — он издевательски вскинул бровь. — Тогда соблаговоли объяснить, что это только что было?
Цукуё осеклась. А это уже плохо. Ну не скажет же она, что приняла его за очередного бандита или похитителя, пришедшего по её душу. Вот уж что вызовет сонм бесконечных вопросов, отвечать на которые не было ни малейшего желания.
— Я… я… заснула.
Повисло молчание. Цукуё знала, что ляпнула непоправимую глупость, однако куда ей деваться...
— Заснула?!
— Да, я заснула, — нацепив на лицо маску невозмутимого спокойствия, Цукки уставилась прямо на учителя. — Я лунатик и иногда могу совершать непроизвольные действия во сне.
— То есть… ты хочешь сказать… — мягкая вкрадчивость в голосе мужчины не отменяла того, с какой интенсивностью дёргался его глаз, – что ты непроизвольно пришла на крышу, непроизвольно вскрыла закрытый — я точно помню, как запирал его снаружи — замок, непроизвольно закурила, потом непроизвольно вытащила непроизвольно спрятанный за спиной кунай, непроизвольно кинулась на меня, непроизвольно выбила из рук ключи и непроизвольно полетела вниз?
— Ну… если в общем и целом, то да, — спокойствию, с которым Цукки пожала плечами, мог бы позавидовать сам Будда. — Должно быть, переиграла вчера в «Naruto: Konoha Ninpouchou», вот и снится всякое…
— И… – мужчина прищурился, глядя на девушку, как на полоумную, — и ты действительно веришь, что меня удовлетворит такое объяснение?
— А вот это, — она ответила взглядом, выражавшим хладнокровный вызов, — меня не волнует. Можете думать всё, что хотите.
Учитель наконец-то выпустил её плечи из рук и хмыкнул.
— Интересно, сколько бравады ты сохранишь, оправдываясь перед своим классным руководителем и родителями. У кого ты учишься?
И вновь повисло молчание. Вот только на этот раз честь буравить взглядом выпала Цукуё.
— В чьём я классе? — в голосе девушки сквозили металлические нотки. — В ЧЬЁМ я классе? — она неожиданно повеселела и мило улыбнулась. — Интересно, возможно ли… может ли такое быть, что… Хотя нет, конечно, это невозможно… Но если предположить, что учитель забыл новенькую ученицу, которую сам и представил классу пару часов назад… Ведь если допустить это невероятное предположение, то получится, — тут Цукки набрала в лёгкие побольше воздуха и от души прокричала последние слова так, что они эхом отозвались в ушах несчастного педагога, — ЧТО ЭТОТ УЧИТЕЛЬ — НЕПРОХОДИМЫЙ ОСТОЛОП, КАКИХ СВЕТ НЕ ВИДЫВАЛ!!!
— А-а-а, да нет, что ты… — с опаской гляда на разозлённую девушку, Гинпачи осторожно попятился назад, — конечно, я помню, что ты в моём классе… Я просто… просто проверял, а вдруг… вдруг ты заснула ещё тогда, когда заходила в кабинет… Ах-ха-ха-ха-ха… А так я, конечно, тебя помню… Цуккини-сан…
— Какого чёрта вы назвали меня кабачком?! — Цукуё уже готовилась вновь броситься на стоявшего перед ней придурка и накостылять ему по первое число, но вовремя одумалась. Ладно, кабачок так кабачок. Зато он признал её бредовую идею о приступах лунатизма, а это уже достойный результат.
Девушка устало вздохнула. Затем развернулась и подошла к сумке, которую бросила прежде, чем ринулась в атаку на учителя. Поверх неё лежала и трубка. Вновь набив кисэру табаком, она зажгла её и измученно выдохнула клубок дыма.
— Цукуё. Меня зовут Цукуё. Запомните хотя бы это…
Она собиралась глубоко затянуться, когда трубку неожиданно выхватили прямо из рук.
— Эй, да что не так?! — девушке казалось, что она вот-вот выцарапает эти нахальные глаза, совсем недавно выражавшие истеричный испуг. И вот он смотрит на неё с такой насмешкой, словно она — игрушка, которая его здорово развлекает.
— Ой-ой, полегче, — сардоническая ухмылка лишь подтвердила её мысли, вызывая желание вцепиться ещё и в его волосы, повытаскивав их из тупой башки. — Ладно, сделаем вид, что недавней эпопеи никогда и не было. Но вот на это, — он перевёл взгляд на кисэру, — я закрывать глаза точно не буду.
Цукки вскинула брови, кисло отмечая, что приоритеты этот тип расставляет крайне странно. Сквозь пальцы смотреть на попытку нападения или самоубийства — это пожалуйста. А вот уличить её в курении — о-о-о, да… Это, конечно, очень страшное нарушение нравственности и морали, которое просто невозможно игнорировать...
Однако ей совсем не хотелось возвращаться к предыдущей сцене, а потому вслух она сказала:
— Я очень благодарна за столь трогательную заботу о моём здоровье, но вы злоупотребляете своими полномочиями. Отнимать предметы, находящиеся в частной собственности, не входит в ваши обязанности, сенсей…
— Тю, да о какой такой частной собственности речь? — Гинпачи ловко подбросил кисэру в руке, линзы его очков сверкнули, а ухмылка расплылась шире. — Маленьким детишкам не положено курить трубки, а уж тем более — на территории школы.
— Кто бы говорил! — огрызнулась Цукуё. — Вы и сами пыхтите, точно паровоз!
— Я?! — брови педагога полезли вверх. — Ни разу!
— Кроме того, что имеет место прямо сейчас!
— А, ты об этом, — мужчина ухмыльнулся, подойдя к девушке ближе и слегка наклонившись вперёд, — это не сигарета. Это леденец.
— Да-да, как же! Дымящийся леденец.
— Сама смотри, — с этими словами он вытащил изо рта конфету, с очевидным удовольствием наблюдая за вытянувшимся лицом Цукки.
— Так что видишь: я никаких правил не нарушал.
— Зато нарушили моё терпение, — Цукуё буквально прорычала, враждебно щурясь на самодовольного типа, стоявшего перед ней. — Верните. Мне. Мою. Трубку.
— И не подумаю, — казалось, чем злее она становилась, тем больше он веселел. И как же раздражало это ехидство, сквозившее в его взгляде! Девушка крепко сжала кулаки, еде удерживаясь, чтобы не врезать ему, да так, чтобы вся дурь из башки выветрилась.
Но тут в глазах Гинпачи что-то промелькнуло, а уже в следующую секунду он распрямил спину, и с нарочитой вальяжностью пожал плечами:
— А впрочем, если тебе настолько необходимо что-то держать во рту, то пожалуйста. Надо же понимать, что если отнять у младенца соску, криков потом не оберёшься. Вот только трубки детям не игрушки. Так что держи, — с этими словами он бесцеремонно запихнул свой леденец прямо Цукки в рот. — Вот теперь всё на своих местах. А это я конфискую за полной ненадобностью.
Леденец на зубах Цукки хрустнул от того, с какой силой она сжала челюсть, между тем представляя на месте злосчастной конфеты черепушку педагога. Гинпачи, который уже успел развернуться и направиться к выходу, усмехнулся.
— Вот вырастешь и ещё спасибо скажешь.
Цукуё выплюнула оставшуюся после скоропостижной гибели леденца дымящуюся палочку. Тщетны были все усилия мира, чтобы унять бушевавшую в ней ярость. И только какое-то запоздалое осознание колокольчиком разносилось где-то в отголосках её затуманенного от злости рассудка…
Гинпачи осёкся только тогда, когда спустился ко второму этажу. Постояв на ступени с минуту, он озадаченно почесал голову и посмотрел на трубку, которую держал в руке. Тряхнув головой и отогнав лишние мысли, он лишь слегка присвистнул:
— Что ж, всё хорошо, если он не был первым…
Присевшая перед сумкой Цукки застыла, не в силах сделать ни единого движения.
Уж лучше бы она злилась. Лучше бы рвала и метала, заклиная саму себя стереть в порошок этого наглого, самодовольного, нахального идиота. Лучше бы она его ненавидела, мечтала отомстить. Лучше бы наплевала на тревожные сигналы сознания, обойдя их всяким вниманием…
Ведь тогда бы не пришлось выслушивать бешеное биение сердца, чувствовать, как горит лицо и трясутся руки, а перед глазами всё так и плывёт. Тогда бы, быть может она смогла позабыть о том, что только что произошло.
Её первый поцелуй*.
Первый поцелуй* — имеется в виду непрямой поцелуй. Весьма актуальная штука в манге, аниме, дорамах, да и в Восточной Азии как таковой. При этом отношение к непрямому поцелую не менее трепетное, чем к прямому.
@музыка: mpi - The Reluctant Heroes
@настроение: годится
@темы: Влечение, фанфик, Гинтоки/Цукуё, Gintama