ОВА по Айзен-ко выходит на этой неделе. Танцуют все!
Название: Влечение.
Автор: ManyaChka, она же akhCaynaM
Бета: Цумари
Дисклаймер: Я не я и лошадь не моя. И вообще, Сорачи-сенсей – наше всё!!!
Предупреждения: искренне стараюсь писать всё по канону, и всё же как огня боюсь ООС-ности... Тебе судить, дорогой читатель, пронесло или нет ^.^"
Рейтинг:NC-17 PG-13
Пейринг: Гинтоки/Цукуё, фоном Сого/Кагура, Кацура/Икумацу, Матако/Шинске.
Жанр: Романтика, юмор, драма.
Статус: в процессе написания (10 глав).
Размер: макси.
Размещение: исключительно с согласия автора и с этой шапкой.
Ссылка на ФикБук: ficbook.net/readfic/1615193/11962456#part_conte...
Attention: автор не несёт ответственности за синяки от фейспалмов, которыми читатель наверняка обзаведётся к концу главы. Автор — просто несчастный человек, перегревшийся на солнце. И он совсем не в курсе, что за ужасы подослали безвинному Зуре... Честно-честно! >___<"
Непослушная светлая прядь упала на лицо, и девушка, глянув на смутьянку с чуть заметным укором, вздохнула, повернулась к повисшей на спинке стула сумке и, немного покопавшись, достала резинку. Ладонь нырнула в копну волос, прошлась привычным лёгким движением и завязала хвостик на макушке. Потянувшись за кружкой, она подула на горячий чай и сделала небольшой глоток, безотрывно следя за чередой иероглифов, рассыпавшихся по бумаге, будто бы стоило отвести взгляд, и они тут же убегут в неизвестном направлении.
Гинтоки сидел напротив, подмечая маленькие перемены, происходившие в её лице так же естественно, как пляшут языки огня, поддавшись уговорам расшалившегося ветра. Увлечённая делом, девушка совсем не замечала прикованного к ней взгляда. Впрочем, это ненадолго: ещё минута, и прямолинейный вопрос разрушит неведение, подготавливая почву для последующей наступательной операции с уверенностью бульдозера.
Утром, когда он, позёвывая, вошёл на кухню, его встретил приятный запах омлета с рисом, разом прогнавший сонливость пробежавшим по коже ознобом — что-то здесь не так. Гинтоки сощурился, с подозрением озираясь по сторонам и выискивая притаившееся в засаде зло, однако не нашёл никого, кроме не особенно скрывавшей своё присутствие Цукуё. Девушка мирно завтракала и лишь удивлённо вскинула бровь, когда Саката осторожно спросил, не заметила ли она чего-нибудь странного.
Она кивнула и молча указала палочками на мужчину, после чего сообщила, что кофе стоит на средней полке ближнего к окну подвесного ящика. Гинтоки недовольно насупился и отвернулся, желая показать, что находит предложение в высшей степени неуместным, однако ж банку достал. Горькие продукты не числились фаворитами в списке его гастрономических предпочтений, однако сдобрив напиток сахаром и влив щедрую порцию клубничного молока, он получил пойло, способное удовлетворить самый пристрастный вкус.
Обернувшись к столу, Саката едва не вздрогнул, поймав внимательный взгляд Цукуё, что без утайки следила за действиями сенсея. Гинтоки что-то буркнул, она улыбнулась и предложила присоединиться к ней, пока не остыл омлет. Завязался будничный диалог, вялотекущий и мало чем примечательный, не давший Цукуё ни единого повода поднять голос, а Гинтоки — причин разразиться тысячей и одним саркастичным комментарием. Непринуждённая болтовня плелась, как древний дед, слишком долго живущий на свете, чтобы порхать бабочкой с места на место, и слишком склеротичный, чтобы удержать в памяти предмет разговора дольше, чем на пару минут.
Когда она смотрела так прямо и бесхитростно, не пытаясь увильнуть от его взгляда, не хмурясь и не досадуя на присутствие в доме постороннего человека, он не мог отделаться от навязчивой мысли, что где-то ждёт подвох. Однако минуты шли, а Цукуё оставалась всё так же спокойна и дружелюбна, и опасения вроде того, что в следующее мгновение она попытается заколоть его кухонным ножом, потихоньку испарялись из головы Сакаты.
«Значит, теперь вместо суровой неприступности и раздражённого выражения лица завтрак на двоих и милая улыбка? Ужасный выбор».
Ему следовало вернуть всё на свои места, грубо пошутив или вставив неуместный комментарий, но он медлил. Цукуё казалась умиротворённой, расслабленной, почти счастливой, и Гинтоки подумал, что после всего случившегося она заслужила немного тишины. Не так уж и трудно быть рядом вместо того, чтобы хорониться за отчуждением и упиваться одиночеством, как дорогим сортом саке. А к концу завтрака и вовсе начало казаться, что универсальная цена за любое земное благо в 300 йен превышает стоимость такой паршивой выпивки ровно в 300 раз.
Он вновь посмотрел на девушку, сидевшую перед ним. Красивая, о чём Гинтоки знал с первого дня знакомства.
Тонкие пальцы рассеянно играли с карандашом, помахивая, поворачивая и слегка постукивая им по столу, а через мгновение поднося грифель к бумаге и прочерчивая загадочные линии, о чьём предназначении знала лишь она одна. Девушка прикусила губу и неободрительно покачала головой, как если бы отчитывала неназванного собеседника, ведущего диалог через переписку. Затем вновь отпила из чашки и осторожно поставила на стол, по-прежнему не замечая настойчивого взгляда, прикованного к её лицу. Этак можно часами ждать, чтобы добиться её внимания.
Гинтоки демонстративно кашлянул, и длинные подрагивавшие ресницы наконец-то взмыли вверх, открывая выразительные глаза, поблёскивавшие живой искрой интереса.
Она красивая и она ему нравится. А какие ещё нужны причины, чтобы позвать девушку на свидание? Поменьше думать о причинах и обстоятельствах, и всё пройдёт как по маслу. Клин клином вышибают.
— Что-то не так? — На её лице появилась мягкая улыбка.
— Зависит от вашего ответа. — Саката усмехнулся, глядя из под очков лисом, завидевшим лёгкую добычу. — А не сходить ли нам выпить, Икумацу-сенсей?
*******************
По временам жизнь устраивает человеку внеплановую помывку, обрушиваясь на беззащитную голову контрастным душем. Когда напористые струи бьют по раскрасневшейся коже, то обдавая жаром, то пронзая холодом, а стремительные потоки покусывают тело беспорядочным вихрем мурашек, кажется, будто бы открывается второе дыхание. Встряска тем эффективнее пробуждает источник новых сил, чем более сумасшедший ритм задаст переменчивый водный пробег по непроснувшемуся организму.
Концентрированное безумие прошедшего дня буквально сбило Цукуё с ног, опрокинув на спину, да так и оставив лежать в полнейшем бездействии. Казалось, словно на 24 часа мир превратился в сумасшедший парк аттракционов с бешено вращающимися каруселями, коридором кривых зеркал, мёртвыми петлями американских горок и комнатой страха. Не удивительно, что к концу дня Цукуё чувствовала себя так, словно по ней пробежалось стадо буйволов. Она была уверена, что утром встанет разбитой и опустошённой, с больной головой и ломкой в костях, но…
Цукки чувствовала себя хорошо. Нет, не просто хорошо, превосходно! Да, цепочка противоречивших друг другу событий повергла её навзничь, не дав единственного шанса как следует разобраться в случившемся. Сколько бы девушка ни присматривалась к клубку запутавшихся эмоций с торчащими во все стороны нитями, но понимала — за какую ни потяни, но лишь завяжешь узел крепче, так и не сумев ничего понять.
И она отступилась. Впервые за долгое время Цукуё позволила себе выбросить из головы произошедшее, как выбрасывают осколки разбитой чашки. Конечно, ей ещё предстояло оживить в памяти некоторые фрагменты недавней истории и подумать, как избежать мрачных пророчеств будущего, но… Может, хоть чуточку позже?
Она увиливала от отдыха так же часто и охотно, как иные люди бегут от работы, не желая погрязнуть в рутине в ущерб изобильному цветению жизни. Цукки же поступала в точности до наоборот: мир никогда не казался ей райским садом, созданным ради удовольствия человека. С головой уходя в дела, она избегала очередной лавины, грозившей погребением заживо. Лишнее слово, необдуманное действие, слабая попытка к сближению — любой неаккуратный шаг мог обернуться роковыми последствиями. Цукуё с раннего детства осознала тот неподъёмный груз ответственности, что возлагал на плечи отца каждый её поступок, и оттого никогда не вела себя безрассудно, повинуясь случайной прихоти, но следила за малейшим шорохом души, жёстко пресекая спонтанные порывы, лишая себя возможности вздохнуть свободно.
Но сегодня всё казалось другим. Словно затхлая камера прошлого, в которой она так долго просидела без луча дневного света, неожиданно распахнулась настежь, выпустив из многолетнего плена на свободу, в настоящее. И не то чтобы оно сияло и переливалось, слепя сказочными перспективами, как блеск граней алмаза на солнце. Перед Цукуё предстал обычный школьный день, неприметный, как один из бесчисленного множества камушков гравия. Но другого ей и не требовалось. Провести ещё один день в компании сумасшедших одноклассников — что может быть лучше?
— Цукуё-доно! Вы прекрасно выглядите! Ваша новая причёска и костюм вам очень идут! — с большим воодушевлением воскликнул оказавшийся рядом Кацура.
— Доброе утро. Спасибо, приятно знать. — Хорошее настроение творило чудеса, и девушка лишь кивнула в ответ, даже не потрудившись разобраться, чем заслужила радушное приветствие и комплименты её внешнему виду, которые, к слову, ничуть не изменились с первого дня появления в 3-Z. Ну разве что синяк появился, но одноклассник этого как будто не заметил.
— Кажется, в последнее время Элизабет убирает волосы похожим образом, — задумчиво произнёс Котаро.
— Волосы на ногах? — участливо поинтересовалась девушка, доставая учебники из сумки.
— О нет, на ногах только распущенными. — Покачал головой Кацура. — Что касается растительности на теле, Элизабет предпочитает естественную природную красоту. Может быть, немного мусса для придания объёма и лак для фиксации укладки, но не более того.
— Вот как. — Цукуё пожала плечами. Всё-таки модные тенденции не её стихия: сначала ажиотаж на клей для носков, благодаря которому школьницы поддерживают нужную длину и моделируют складки ткани, теперь волосяной покров… Хотя, что не говори, а в стране без центрального отопления свежее веяние стиля казалось не лишённым практической составляющей.
— Цукуё-доно, — голос Кацуры, полный какого-то неизъяснимо глубокого чувства, оторвал девушку от спонтанных рассуждений о прекрасном, — я хотел поблагодарить вас за всё, что вы для меня делаете. Знаете, я рад, что обратился за помощью именно к вам. Вы чуткий человек, готовый терпеливо выслушать и оказать дружескую поддержку даже тому, кого едва знаете. Если однажды вам потребуется надёжное товарищеское плечо, вы всегда сможете положиться на меня!
— Эмм… Спасибо? — Цукки слегка замешкалась, однако же решила не наседать с дознаниями, способными пошатнуть фундамент затерянной Атлантиды, осевшей в голове Котаро. Если в его вселенной разговор о волосах на ногах становится связующей нитью в дружеских узах двух людей, то пусть так и будет.
Юноша довольно кивнул и уже приготовился озвучить новую проникновенную речь, когда изящная девичья ручка схватила его за шиворот и бесцеремонно вышвырнула в окно. Цукуё вздрогнула и хотела метнуться к подоконнику, чтобы прервать не предусмотренные расписанием Кацуры полёты с третьего этажа, когда вцепившаяся в плечо стальная хватка заставила пересмотреть решение.
— Цукки! — взвыла Кагура, с силой, достаточной для сокрушения империи ситхов, встряхнув девушку. — Как ты могла так поступить со мной?! Кто они, янки из соседней школы? Вражеский клан шиноби? Приспешники Акнологии? Или ты убегала за стену, чтобы сражаться с титанами? — Тут девочка не сдержалась и безутешно разрыдалась. — Это нечестно! Почему ты не захотела драться со мной?! Я думала, что мы друзья, и я могу сломать тебе нос сама! Но… но ты… выбрала не меня… — Кагура громко всхлипнула и зажмурилась, не в силах смотреть на синяк, напоминавший о коварной измене.
— Ка… Кагура… — сипло выдавила Цукуё, борясь с тошнотой, вызванной интенсивной качкой и пронзительным девичьим голоском, — я ни с кем не дралась. Разве что с гравитацией, но эта битва оказалась мне не по плечу.
— Что? — В ясных голубых глазах расплескалось сомнение, насторожённость и толика надежды.
— Я споткнулась и упала. — Цукки слабо улыбнулась и потрепала рыжую макушку. — Будь у меня выбор, я бы предпочла твой накама-панч.
— Правда? — Голос девочки звенел чистосердечной радостью.
Цукуё кивнула и хотела добавить ещё парочку ободряющих фраз, когда умиротворённую идиллию нарушило громкое фырканье.
— Ха! Не будь наивной, Кагура. — Сарутоби загадочно смотрела поверх стёкол очков, а глубокое и низкое звучание её слов нагнетало саспенс. — Испокон веков женщины остерегаются друг друга, живя и умирая поодиночке. Если не будешь осторожной и повернёшься к ней спиной, стерва загонит между лопаток нож и с гадкой ухмылкой уведёт твоего мужчину в лав-отель.
— Ума не приложу, о чём ты, — бесстрастно отозвалась Цукки, хотя внутренний голос и подсказывал, к чему приведут дальнейшие разговоры. Это был не первый случай, когда она становилась невольной свидетельницей сцен ревности Аямэ. Увы.
— Ах, конечно! Думаешь, я не знаю, что у тебя на уме? Не на ту напала! — Высота голоса Са-чан взмыла в заоблачные выси, мешая жажду торжества правосудия с истерическим повизгиванием. — Я с первой встречи всё о тебе поняла. Сначала эти шрамы, теперь синяк… Хочешь занять моё место в наших SM играх с Гин-саном?! Не получится! — Тут девушка пугающе рассмеялась, запрокинув голову. — Может, Гин-сан и польстился на свежее мясо, но цепи, сковывающие нас, крепче меховых наручников, которыми он развлекается с тобой! Гин-сан не из тех мужчин, кто будет долго получать удовольствие от бутафории. — Она хмыкнула, скользнув взглядом по груди названной соперницы, и Цукки почувствовала, что начинает сатанеть. — Очень скоро ему надоест соевое молоко, и он вернётся к своей любимой клубничке.
— Вот как. Обязательно ему передам. Думаю, сенсей имеет право выбора, хотя и сомневаюсь, что он им воспользуется: со связанными руками и кляпом во рту не до привередливости.
БАХ! Ученики, присутствовавшие в классе, синхронно обернулись на прогремевший взрыв, ожидая обнаружить на месте доски полуразрушенную и покорёженную бомбой стену. Но нет, это всего лишь Гинпачи-сенсей не усидел за учительским столом, и теперь с глазами навыкате и перекошенным выражением лица бубнил себе что-то под нос, периодически нервно хихикая.
— Гин-чан! — с укором воскликнула Кагура, всплеснув руками. — Стоит взрослым на минуту отвернуться, и ты непременно себя покалечишь! Не знаю, о каких цепях и наручниках спорят Са-чан и Цукки, но я бы посоветовала страховочный трос! Чья бы ни была очередь сидеть в няньках, это — лучший способ уберечь такого непоседливого ребёнка, как ты!
Саката безропотно слушал нотации девочки, хотя его лицо свидетельствовало о невостребованности поступавшей информации. Наконец он моргнул, потряс головой и поднялся на ноги, кряхтя и покашливая. Из-под взъерошенных белоснежных волос, нависавших над глазами, сверкнул холодный блеск очков, и Цукуё вздрогнула, почувствовав мимолётный взгляд, обжёгший щёки алым пламенем.
Девушка спешно отвернулась и принялась энергично ворошить содержимое сумки, проверяя, не завалялся ли между учебником по истории и тетрадью по математике Дораэмон с такой нужной дверью в прошлое.
*******************
Это глупо. Она ведь не сделала ничего ужасного, не совершила обряд поклонения сатане и не сплясала в юбке из пальмовых листьев и лифчике из кокосовой скорлупы на буддийской церемонии погребения. Так какого чёрта в её голове на целый день засела эта идиотская фраза?
Цукуё злилась на себя. Не из-за какой-то дурацкой шутки — ну ляпнул чепуху, с кем не бывает? — а из-за неспособности выкинуть из головы реакцию Гинтоки. Он ведь понял, что она просто не сдержалась и съязвила в ответ на выпады Аямэ? Конечно, понял, а иначе и быть не может: у них же совсем, совсем не такие отношения! И вообще, он наверняка уже всё-всё забыл, и лишь она одна продолжает страдать из-за какой-то нелепицы. Честное слово, это же просто смешно, ха-ха-ха! Ха…
Она бы хотела посмеяться над собой, но надоедливый скрежет вредительских мыслей никак не помогает отпустить ситуацию. Возможно, будь у Цукуё шанс перекинуться с мужчиной хоть парой слов, она бы и не подумала забивать голову ерундой, раздувая из мухи слона. Однако девушка так и не осмелилась подойти и начать разговор, объясняя нерешительность нежеланием давать одноклассникам малейший повод заподозрить между ними отношения, слишком близкие для учителя и ученицы. Довольно и одной Сарутоби, интуитивно учуявшей чертовщину, творившуюся с её обожаемым Гин-саном, за что Цукуё регулярно расплачивалась временем, потраченным на пустые склоки с Аяме.
Девушка тоскливо вздохнула. В школе они так и не поговорили, а после занятий намеренно пошли порознь: Цукки вместе с Кагурой отправились вперёд, пока Саката плёлся где-то позади. Девушка не оглядывалась, не желая вызвать у девочки, увлечённо делившейся планами на предстоявшие выходные, лишних вопросов. Правда, в какой-то момент Цукуё подумала, что была бы не против сама пуститься в расспросы о тесных узах, связывавших Кагуру с сенсеем. Вольные и зачастую весьма неожиданные упоминания о Гин-чане заговорщицки подмигивали заинтригованной девушке, намекая, что за сухим покашливанием социальных маркеров «учитель»|«ученик» таится захватывающая дух история, объяснявшая их духовное родство. Однако таким рассказам нужно много времени, чтобы развернуться во всей широте, а потому Цукуё решила вернуться к заинтересовавшей теме при более удачных обстоятельствах.
Когда они распрощались, девушка дошла до метро. Спустившись по эскалатору вниз, она помедлила и вместо того, чтобы сразу проскочить в остановившийся поезд, осталась ждать следующего. На станции было многолюдно, как и полагается в вечер пятницы, однако спустя пару минут в поле зрения угодил знакомый сноп белых и пушистых, точно сахарная вата, волос.
Они ехали в разных вагонах, стоя у боковых дверей с застеклёнными проёмами, чтобы не терять друг друга из виду. Цукуё сама предложила такой способ передвижения, однако теперь вынужденная конспирация лишь действовала на нервы. К тому моменту, когда они вместе пошли от станции до дома, в голове девушки роилось столько ненужных и путаных мыслей, что любая тема для разговора, какая только ни приходила на ум, тут же клеймилась неуместной и глупой.
Гинтоки тоже не спешил заводить светских бесед, словно решил поспорить с дохлой рыбой не только в живости взора, но и в словоохотливости. Цукки даже слегка разозлилась: вот почему иной раз его не заткнёшь ничем, как прорвавшую канализационную трубу, а в момент, когда меньше всего на свете хочется слушать гулкое перестукивание каблуков по асфальту, да изображать безграничный интерес к скучному городскому массиву, он даже о погоде ничего не скажет? Какая бесполезная способность — заговаривать людям зубы только тогда, когда в перспективе есть возможность получить по почкам.
Казалось, что время позаимствовало у Луффи силу Дьявольского плода, из-за чего десятиминутная прогулка от метро до квартиры растянулась на целых восемь эпизодов печально известной бесконечной восьмёрки Судзумии Харухи. Цукки начало мерещится, что уже ничто не спасёт студию от гневных писем фанатов и провальных продаж, когда — о чудо! — на горизонте забрезжил островок надежды — спасительная дверь.
Проблема — она совсем как таракан: куда пробрался один усатый лазутчик, туда обязательно подтянется остальная королевская рать. Поэтому взрослые люди стараются бороться с неприятностями по мере возникновения, не дожидаясь, когда набегут основные вражеские силы.
Что ж, должно быть, ни Цукуё, ни Гинтоки к взрослым людям не относились, упорно продолжая игнорировать нараставшее напряжение. Пока Саката оккупировал стратегически важный телевизор в гостиной, девушка спаслась бегством под защиту своей комнаты. Какое-то время она просидела на кровати, сверля недовольным взглядом стену, будто бы та и чинила основное препятствие во взаимопонимании учителя и ученицы.
И почему они никак не могут найти общий язык? Ведь этим утром у них получилось нарушить вековую вражду и продержаться без дрязг и склок. Тогда откуда взялась эта удушливая натянутость и неестественность, с которой недовольный работой саларимен* изображает энтузиазм от возросшего числа обязанности при стабильно низкой зарплате?
Цукуё мотнула головой. Нет, так больше продолжаться не будет. Сейчас она выйдет из комнаты, усядется рядом с Гинтоки и начнёт говорить обо всём, что взбредёт в голову — да хоть расскажет о предпочтениях Элизабет в отношении волос на ногах, — но сведёт на нет эту дурацкую неловкость.
Но говорить об Элли и её мохнатых лодыжках оказалось не с кем: Цукки обнаружила гостиную в унылом запустении, и один только надрывный вопль включённого телевизора создавал какую-то видимость жизни. Девушка пристроилась на диване, ожидая возвращения Гинтоки, когда слуха достиг шум струящейся воды, раздававшийся из ванны.
Он что же, мыться ушёл? А мысль дотянуться до красной кнопки на пульте его прежде не посетила? Цукуё вздохнула и покачала головой. Что ж, теперь ясно, почему Сакате таким трудом давалась оплата аренды: верное распределение средств и экономия явно не его конёк.
Впрочем, это обстоятельство не изменило её намерений, а потому она устроилась поудобнее, готовясь вникать в сюжет неизвестно какой по счёту серии аниме, идущего по включённому каналу. Только Цукуё пришла к заключению, что скакавший по экрану тип с ушами, хвостом и гривой белого и почти не вызвавшего посторонних ассоциаций цвета, должно быть, и есть главный герой, когда случилось невероятное: раздался звонок в дверь.
Девушка вздрогнула, обернувшись на звук в полнейшем замешательстве: к появлению на сцене третьего действующего лица она точно не готовилась. Первая мысль — отец, но, к сожалению, Цукуё прекрасно знала, что он не может вернуться так скоро. Это ей за бешеной круговертью событий казалось, что с его отъезда минул как минимум месяц, хотя на деле с расставанья и недели не прошло. Девушка вздохнула, вспомнив о куда более вероятном и бесконечно раздражавшем варианте личности загадочного гостя — Сакамото Тацума. А если и не он, то какой-то другой псих из числа ближайших знакомых Гинтоки. Ох и повезло ей с опекуном, ничего не скажешь.
Выключив телевизор, Цукуё поднялась навстречу неизвестности, заранее готовясь столкнуться нос к носу с самой неприглядной её стороной. С осторожностью приблизившись к глазку, словно маленькая линза могла выдать её присутствие стоявшему снаружи человеку, она заглянула судьбе в лицо. И в ужасе отпрянула назад.
Метнувшись к сумке, она подрагивавшей рукой извлекла ключ и едва угодила им в замочную скважину. Несколько судорожных поворотов, и дверь распахнулась настежь.
В коридоре стоял Кацура, чьё бледное лицо чудовищно контрастировало с багровыми следами размазавшейся крови.
Не мешкая ни секунды, Цукуё схватила его за запястье и рывком затащила внутрь, поспешно запирая квартиру. Не дожидаясь, когда одноклассник успеет стащить второй ботинок, она поволокла его в гостиную, где ненадолго оставила одного. Вернувшись с аптечкой и миской, наполненной тёплой кипячёной водой, девушка села напротив.
— Кацура-сан... Мне очень жаль, — глухо произнесла Цукуё, поставив вещи на журнальный столик. — Я вызову скорую, а затем обработаю раны. Но кто… кто на вас напал?
Некоторое время юноша смотрел на неё, сурово сдвинув брови и прищурив припухший от кровоподтёка глаз. Затем прикрыл веки и склонил голову к груди, отчего длинные волосы упали на лицо, прилипнув к взмокшему лбу и подсохшей алой корке, покрывавшей щёки.
— Всё случилось как в страшном сне. Кто бы мог подумать, что я встречу их спустя столько лет после той страшной войны… Тысячи наших врагов и товарищей полегло в жестоких боях, и выжившим пришлось взвалить этот груз на свои плечи. Неужели они готовы вновь разжечь огонь вражды и погубить в его пламени всю планету? — Кацура на минуту умолк, погрузившись в тяжёлые раздумья. Цукуё поджала губы, с тревогой ожидая продолжения.
— Их тайное братство известно под именем «Чёрная Роза Дьявола: поцелуй меня, детка, и я отшлёпаю тебя дважды, а потом возьми плётку и let’s party all night long, ла-ла-ла!! Второе поколение. Возвращение немеркнущей звезды страсти». Вербуя красавчиков из школьных студсоветов, они строят планы по уничтожению Земли: днём обольщают девушек, танцуя сальсу и распевая песни о любви, а ночью рядятся в разноцветные трико и капроновые чулки с дырками для глаз и рта, выходя на охоту за человеческими душами и женскими трусиками.
Сегодня я встретил их лидера. По слухам, семья этого человека когда-то служила сёгунату Токугава, за что заслужила высочайшее доверие и титул обладателей эластичных брифов Сё-чана. Их клан с гордостью передавал трусы от отца к старшему сыну как фамильное наследие. Завладев ими, предводитель братства перестал признавать другую одежду, кроме семейной реликвии, которую с гордым достоинством носит на голове. Я сам видел, какой яростью горел его взгляд, когда он выпрыгивал из кустов перед девушками, гулявшими по парку, и те визжали, завидев грязное дуло его пистолета.
Тогда я повернулся к Элизабет и сказал: «Мир полон опастностей. Мы должны быть осторожными, если не хотим угодить в расставленные вражеские сети». Я протянул ей зачерствевшую булочку хлеба, думая, что она оценит широкий жесты моей души, однако… — Кацура вскинул голову к потолку и вцепился ладонями в лицо, трагически проревев: — она меня клюнула! Я только и заметил, как взметнулись белоснежные крылья, а затем дикая стая желтоклювых гогочущих ангелов налетела на меня, щипая и царапая перепончатыми лапами!
Минуты траурного сокрушения по растоптанной вере в дружбу сменились замогильным молчанием. Цукуё не шелохнулась, смотря на одноклассника долгим, немигающим взглядом, прикидывая, насколько этично избить раненного человека до состояния комы.
— То есть… — язык еле шевелился, пока пульсировавшая на виске вена задавала дёрганый ритм нервному тику, кривившему лицо и рот, — вы поранились, пока кормили уток в парке?
Кацура перевёл на неё пристальный взгляд.
— Мир полон опасностей, Цукуё-доно. Даже если ваши намерения непоколебимы и благородны, как нос Джеки, пушистые комочки могут больно клюнуть, сочтя массивную фиолетовую сливу на вашем лице угрозой и объявлением войны. — Он примирительно протянул Цукки чёрствую булку.
— Отлично! Драгон тайчо* будет счастлив узнав, что теперь слива цветёт и на вашей физиономии! — Девушка со злостью швырнула булыжник, в который обернулось некогда приличное хлебобулочное изделие, Кацуре в голову, и тот пошатнулся, болезненно охая и поджимая губы, с тоской косясь на обидчицу. — Зачем вы вообще ко мне пришли? Вам надо идти в больницу и лучше бы сразу в психиатрическую!
— Зачем? — Котаро нахмурился. — Но вы же обещали позаниматься со мной математикой.
— Что? Когда? — Слова сорвались с губ прежде, чем Цукуё успела осознать роковую ошибку и её катастрофические последствия. Кацура с горящим триумфом взором открыл рот, готовясь обрушить на слушательницу армаду свежеиспечённых бредней, когда девушка в отчаяние схватила с пола сухую булку и затолкнула её в разверзнувшиеся уста рассказчика. Возможно, настрадавшаяся краюшка и не заслуживала столь жестокого обращения, однако Цукки не могла допустить новых пыток побасёнками Котаро.
— Эмм... Вы чем тут занимаетесь?
Сердце остановилось. Глаза в ужасе распахнулись, пока отяжелевшая голова медленно и со скрипом старой прогнившей телеги поворачивалась в сторону ванной комнаты.
Ох… И почему она не родилась слепой?
Саката Гинтоки.
В её квартире.
Выходит из душа.
В одном.
Мать его.
Полотенце.
Кажется, она умерла. И это лучшее, что с ней могло произойти. Смерть гуманнее унизительных и совершенно неубедительных попыток объяснить Кацуре, что в её доме забыл голый Саката.
— Мпфекх… — начал было Котаро, на секунду отвлёкшись от квартировки постороннего объекта во рту, но, услышав невнятные мычания, нахмурился и с неудовольствием помог постояльцу покинуть опочивальню. — Гинтоки? Что ты тут делаешь?
— Ка-Кацура-сан… — Цукуё обернулась к однокласснику, совершенно не представляя, что ему сказать. Единственной ясной мыслью, пришедшей на ум, стала избитая фразочка из криминальных сериалов: хороший свидетель — мёртвый свидетель. Цукки замотала головой, отчаянно прогоняя навязчивую и слишком уж соблазнительную идею.
— Что я тут делаю? — лениво переспросил Саката, привалившись плечом к дверному косяку и скрестив руки на груди. — А на что это похоже?
— Хммм… — Кацура перевёл суровый взгляд с посеревшего лица девушки на заскучавшего учителя. — Всё это неспроста. Здесь есть какая-то связь, но какая? — Он пристально осмотрел комнату и в замешательстве приподнял бровь, заметив на столе раскрытый выпуск JUMP. Его лицо озарила вспышка прозрения, и юноша громко вскрикнул, вскочив на ноги и тыча указательным пальцем в сенсея. — Я понял! Всё дело в огромном носе Джеки, так?!
Цукуё сползла с дивана на пол, уткнувшись лицом в поверхность журнального столика и тихонько застонав. Что она там говорила про желание родиться незрячей? Можно изменить выбор и взамен стать глухой?
— Как скажешь. — Зевнул Гинтоки. — Мне всё равно. В отличие от огромного носа Джеки, меня можешь видеть только ты.
Девушка чуть приподнялась, кинув косой взгляд на мужчину. Что это он задумал?
— Как? Неужели ты… — Кацура нервно сглотнул, — бабушка?
— Какая ещё бабушка?! Хочешь умереть, да? Хочешь, чтобы я тебя убил, да?!
— Я подумал, что ты её призрак… — смущённо пролепетал Котаро.
— Аргх! Каким местом я похож на твою бабушку? А-а-а, не отвечай, ничего не хочу слышать.
— Но тогда… тогда кто ты?
— Ммм… Воображаемый друг? — ляпнул Гинтоки наугад, но тут же затряс головой. — Нет, забудь. Фантазии парня о полуголом мужике сложно назвать проявлением дружеских чувств… Давай так: я несчастный клерк, работающий представителем фирмы, отвечающей за качество связи между мозгом и его обладателем. В главном офисе заметили, что ты давно не пользуешься нашими услугами, и послали меня лично проверить, в чём дело.
У Цукуё задёргался глаз. Невозможно! Нет на свете идиота, готового поверить в такую ахинею! И даже Кацура не настолько туп, чтобы принять слова Сакаты за чистую монету.
— Это правда? — с сомнением протянул Котаро.
— Пфф, а ты как думаешь? Если бы я врал, и на самом деле меня могли видеть вы оба, стал бы я делать вот так? — Гинтоки запрыгнул на стол и с самым серьёзным видом принялся изображать танцующий египетский барельеф, дополняя пляску дико фальшивым пением с исковерканным произношением. — If there's something strange in your neighborhood Who you gonna call? Ghostbusters!
Что это, экскурсия в ад? А это — одно из самых страшных наказаний для грешников? Цукуё сглотнула ком в горле, поневоле задумавшись о том, чтобы начать жизнь праведницы.
— И всё-таки это странно, — задумчиво заключил Кацура.
Цукки почувствовала, как по виску пробежала капля холодного пота.
«Он не поверил. Я так и знала», — обречённо заключил внутренний голос.
— Здесь что-то не так, и я знаю, что именно! — Котаро ступил на импровизированную танцплощадку, изображая танец робота и громко выкрикивая: — Вот так гораздо лучше! I ain't afraid of no ghost. I hear it likes the girls!
Тут юноша остановился, с сомнением глянув на бездыханную Цукки.
— А Цукуё-доно точно ничего не видит?
— Конечно! Если бы она знала, что тут творится, смог бы я сделать вот это? — Гинтоки уселся перед девушкой и потянул её за уши, подёргал за щёки, напоследок ощутимо ущипнув. С интересом глянув на еле живую Цукки, неуютно ёрзавшую на месте, однако так и не выказавшую возражений, Саката хмыкнул и энергично потрепал её макушку, шепнув что-то неразборчивое… Что-то вроде… «Хорошая девочка»?!
Цукуё задрожала от возмущения, глядя на мужчину испепеляющим взглядом. Она ему кто, дрессированная мартышка в цирке?! Отчаянно захотелось проломить Сакате башку, пока он с садистской улыбочкой верховодил движениями её рук, выписывая ими круги, волны и прочие бессмысленные загогулины.
— Ну, Зура, скажи мне, стала бы приличная девушка смирно сидеть, когда с ней забавляются, как с марионеткой? — спросил Гинтоки, откровенно потешаясь над её беспомощностью.
— Зура джанай, Кацура да! — возмущённо воскликнул юноша и прибавил: — Кроме того, Цукуё-доно не выглядит особенно довольной.
«Ой, Цукки, что ты делаешь? — мысленно отчитал девушку Саката. — Играй поубедительнее, иначе зрители не поверят в наш спектакль».
«Да мне плевать! Перестань меня лапать, иначе пьеса закончится трагической кончиной главного героя!»
«Ярэ-ярэ, ты такая злая… А ведь я пытаюсь тебе помочь. Какая мне разница, что подумает Зура, если узнает о нашем сожительстве. А вот твоей свадебной анкете вряд ли нужна галочка рядом с пунктом "любите ли вы подглядывать за мужчинами, когда они моются в вашей ванне?"»
«Что?! Я никогда не делала ничего подобного! И что за брачное агентство будет добавлять в анкету такой идиотский вопрос?!»
«Ну-ну, не кипятись. Посмотри, Зура уже почти клюнул. Осталось поразить его грандиозным финалом, чтобы у него не осталось никаких сомнений».
«Пусть его поразит сенная лихорадка! Я не собираюсь развлекать ни его, ни тем более тебя!»
«Что ж, в таком случае тебе не особенно понравится то, что случится дальше. Но придётся потерпеть, Цукки-чан. Я верю, что ты сможешь! И помни: всё это во имя Луны!»
— Ты не оставляешь мне выбора, — измученно вздохнул Гинтоки, посмотрев на Кацуру с упрёком. — И не думай выполнять этот трюк самостоятельно, с ним справиться только подготовленный профессионал.
Мужчина перевёл взгляд на Цукки, словно прикидывая что-то в уме, недовольно цокнул языком и возвёл глаза к потолку. А потом...
А потом Цукуё узнала три вещи. Во-первых, у Гинтоки большие и тёплые ладони. Во-вторых, ему смело можно доверить месить тесто. В-третих, практиковать кулинарные приёмы на её груди совсем не обязательно.
Не сдержавшись, она слабо вскрикнула, когда Гинтоки особенно неаккуратно смял деликатные девичьи прелести. Напор заметно поубавился, хотя до идеала — полного самоустранения с горячей точки — мужчина так и не дотянул. Сердце билось как сумасшедшее, отчаянно и болезненно, по телу бежала дрожь. На смену шоку пришли стыд и дикое смущение, а когда он, войдя во вкус, углубился в изучение предмета, приминая и стискивая, внутри, как обжигающая лава, начало подниматься и кипеть какое-то странное, непонятное чувство...
А потом пришёл черёд Гинтоки сделать парочку новых открытий. Во-первых, обманывать друзей нехорошо. Во-вторых, опасно испытывать терпение девушки. В-третьих, нехорошо обманывать друга, испытывая терпение девушки: всегда существует опасность, что она вооружена кунаем, имеющим весьма неприятное свойство болезненно впиваться в ногу.
Саката моментально убрал руки, фальшиво рассмеявшись.
— Вот видишь, Зура, всё как я и говорил... — промямлил мужчина, поспешно извлекая оружие из раны и отстраняясь от ощетинившейся Цукки, пока та не надумала понатыкать ножей ещё куда-нибудь. — Для Цукуё-сама меня не существует, а вот тебе бы лучше её не злить и слезть со стола...
— Зура джанай, Кацура да, — поправил Котаро, но к совету благоразумно прислушался, пристроившись с противоположного от девушки края.
Стараясь как можно скорее выкинуть произошедший инцидент из головы, Цукуё постаралась сосредоточить всё внимание на однокласснике. Однако пока она отчаянно пыталась похоронить дух вражды, он восставал из пепла с новыми силами, и металлический лязг от заточки топора войны рождал в её голове ужасно привлекательные мысли о кровавой вендетте одному кучерявому извращенцу. Цукуё опомнилась лишь тогда, когда услышала странный и частый стук, источником которого обернулась клацавшая челюсть Кацуры: оказывается, всё то время, что она фантазировала о способах жестокой расплаты, её взгляд прожигал безвинного юношу, заставив того покрыться испариной.
— Так... — Девушка смущённо кашлянула, постаравшись взять себя в руки. — Кацура-сан, вы говорили, что пришли занимался математикой?..
Юноша нервно икнул и непонимающе уставился на Цукуё.
— Математикой? Ах, математикой, да... Точно... Кажется, это вторая страница... — невнятно пробубнил Котаро.
— Что? — Цукки вскинула бровь.
— Я... я должен признаться... Я... я... — Озадаченная девушка ждала продолжения, однако минута шла за минутой, а оно так и не спешило разрешать драматическую паузу. Бледный и растревоженный до нервной тряски Кацура что-то беззвучно шептал, и Цукуё решила отвлечь его от странного угнетённого состояния.
— Как вам такой вариант: я приготовлю нам чай, а вы пока умойтесь в ванной и приведёте мысли в порядок...
— Я вас люблю! — прокричал Кацура. — Всегда любил! Чувство к вам — лучшее, что есть в моей жизни!
Цукуё смотрела, как он сжимал и разжимал кулаки, как морщил лоб и кривил губы, как меж бровей над зажмуренными глазами пролегала глубокая складка, а по виску стекала струйка пота, мешаясь с грязно-коричневой коркой засохшей крови. Вздохнув, она поднялась с места, обошла стол и села рядом с Котаро. Дотянувшись до миски с теперь уже холодной водой, она смочила чистую тряпочку, и осторожно провела по его лицу.
— Так или иначе, вам всё же стоит умыться, — мягко заметила девушка.
Кацура посмотрел на неё со смесью растерянности и смущения во взгляде, отвернулся и неловко кивнул. Цукки улыбнулась и хотела продолжить, когда её намерения оборвали громкие аплодисменты.
— Ах, это было неподражаемо! — Саката всхлипнул и смахнул несуществующую слезу. — В моём возрасте почти забываешь, как прекрасны школьные годы, когда каждая влюблённость заканчивается раньше, чем первый секс у девственника. — Гинтоки хмыкнул, заметив ошарашенные выражения лиц застывших школьников. — Так значит, Икумацу тебя больше не волнует? Тогда ты не слишком расстроишься узнав, что она идёт на свидание со мной, ведь так, Зура? — лениво осведомился мужчина.
Громкий хлопок заставил Цукуё вздрогнуть: Кацура ударил ладонями по столу, резко вскочил и опрометью вылетел из гостиной в коридор. Девушка было кинулась за ним, но сильная рука, крепко вцепившаяся в запястье, задержала её прежде, чем она успела подняться.
— Останься. — Цукуё не поверила собственным ушам: он не предлагал и не просил, а приказывал.
— Пусти, — потребовала девушка, чем заслужила раздражённый взгляд и крепче сжавшиеся пальцы вокруг её руки. — Да что с тобой, Гинтоки?! Отпусти, мне больно!
В действительности она вовсе не испытывала мук, однако не зная, чем ещё можно привести Сакату в чувства, Цукуё пришлось преувеличить истину. И сработало: мужчина отвернулся и разжал хватку.
Не теряя времени, девушка ринулась за Кацрой. Судя по звуку захлопнувшейся двери, Котаро догадался, как верно воспользоваться ключом, который она оставила лежать на тумбочке. Внутренний голос подсказывал, что со странным поведением Гинтоки можно разобраться и после, а вот взбаламученного одноклассника лучше найти прямо сейчас.
Мышление Кацуры — это феномен, разгадка которого граничит с тайной происхождения вселенной и постижением смысла жизни. Возможно, однажды мир науки обогатится такой дисциплиной, как котарология, открытия которой будут стоить сразу двух Нобелевских премий. Однако современный человек ещё не успел сделать столь прогрессивный шаг в освоении космических пространств, а потому по-прежнему далёк от приближения к границам неизведанного.
Цукуё совсем не понимала, о чём он думает, но... Кацура, забывший о чувствах к Икумацу и воспылавший страстью к едва знакомой девушке? Мысль, что Котаро — инопланетный гуманоид, попавший на орбиту Земли из-за сбоев в системе управления пилотируемым Гандамом, казалась Цукки адекватнее гипотетической любви юноши к ней.
Подгоняемая страхом упустить его из-за вынужденной задержки, девушка бросилась в коридор и едва не налетела на спину одноклассника, стоявшего почти у самых дверей квартиры. В его руках она заметила помятую пачку листов, которую юноша судорожно листал взад-вперёд.
— Кацура-сан? — осторожно позвала Цукки.
— Не то, не то, не то... — как заведённый повторял Котаро, панически перерывая бумаги в поисках затерявшегося ответа, пока в отчаянии не вскинул руки над головой, выбрасывая стопку бесполезную макулатуру в воздух. — Это всё не то! Цукуё-доно! — Он резко развернулся, и девушка отшатнулась, чтобы избежать весьма нежелательного столкновения лбами. — Прошу, окажите мне услугу! Могу я посмотреть ваш сценарий?
— Сценарий? — переспросила Цукки, переводя недоумённый взгляд с Кацуры на груду разбросанных листов. Присев, она дотянулась до одного и подняла с пола, быстро пробежав глазами. Худшие опасения подтвердились с первых прочтённых строк.
Цукуё поднялась на ноги, потрясая перед лицом Котаро почирканными кривыми каракулями.
— Вы хотите сказать, что вот это — текст вашей роли? — убито спросила девушка.
— Да! Но там нет ничего подобного! Почему Гинтоки идёт на свидание с Икумацу-сенсей? Разве не я должен был пригласить её и признаться в любви?!
— Не знаю, как насчёт Икумацу-сенсей, но мне вы точно успели признаться в любви.
— Ах да... — Кацура виновато потупился, слегка покраснев. — Извините, Цукуё-доно, ничего личного... Я был вынужден сделать это заявление, оно очень важно для развития сюжета...
— Каким образом?! Чему поможет введение нелогичной любовной линии между двумя оторванными друг от друга персонажами? По-вашему, мы снимаем бразильский сериал?
— Я не уверен, но ведь так написано в тексте, — серьёзно заметил Кацура. — Я не могу рисковать отношениями с Икумацу-сенсей, а потому долго учил и репетировал все свои реплики. Ради Икумацу-сенсей я сделаю всё, что угодно...
— Даже признаюсь в любви совершенно посторонней девушке, — бесстрастно закончила Цукки.
— Именно!
— Вы сами себя слышите? И как вы вообще учили текст?
— Разве это не очевидно? — удивлённо вскинул бровь Котаро. — Начал с первой страницы, пока не дошёл до самого конца. Я был очень внимателен, не упускал ни единой строчки! Кроме того, я сразу же нашёл и исправил главную ошибку, из-за которой могла пострадать вся история! — с гордостью воскликнул Кацура. — Какой-то идиот прислал мне сценарий, прикрепив его обложку к концу текста! Но я обнаружил и обезвредил эту бомбу прежде, чем она успела разорваться, а потому заучил все фразы в правильном порядке!
— Кацура-сан... А вы знаете, что в России, как и во всех западных странах, книжная ориентация происходит слева направо?
— Ч-что?
— Беря в руки иностранное издание, вы должны открывать его с конца: там, где в японских книгах идёт начало текста, в европейских размещается финал.
— К ч-чему вы к-клоните?
— К тому, что ты выучил весь текст задом наперёд, идиот, — устало ответил Гинтоки, поднося зажигалку к сигарете. — Как можно работать в таких условиях? Мне нужен отпуск!
— Гинтоки? А ты что тут делаешь? Ты вообще не должен слышать этого разговора! — возмутилась Цукуё.
— Да в этой главе и происходит только то, чего вообще не должно было случиться! Как мы будем объясняться со спонсорами?!
— Нет у нас никаких спонсоров. Никто не станет вкладывать деньги в этот мусор.
— Очень жаль. — С досадой вздохнул Саката. — У Гин-сана опять сломался мопед, а Генгай отказывается чинить его за банку соевого соуса.
— Правда? — Удивился Кацура. — Мне казалось, он его любит.
— Я сам ничего не понял. Возможно, проблема в том, что банка оказалось пустой...
— Слушай, Гинтоки... Тебе правда не стоит здесь находиться. — Цукки предприняла повторную попытку вразумить мужчину. — Я понимаю, что всем всё равно, но мы ни к чему не придём, если даже главный герой будет пренебрегать своей сюжетной линией...
— А-а, не суетись. — Сахата махнул рукой, мол, всё обойдётся, и протянул девушке пачку сигарет, на что Цукуё пожала плечами и приняла его предложение. — В следующей главе я притворюсь, что у меня амнезия, и я ничего не помню. Это то, как мы, герои манги и аниме, решаем многие неудобные проблемы.
— Значит, на этом и закончим?
— Ага. И ещё, Зура...
— Зура джанай, Кацура да! — с пылом возразил Котаро, меж тем принимая от Цукуё пошедшие по рукам пачку с зажигалкой, закуривая и с непривычки закашливаясь.
— ...Ты здесь новенький, а потому держи совет от ветерана: в следующий раз, когда получишь сценарий, отправь его в переработку мусора. Ты не выживешь в этом аду, если не научишься импровизировать. А пока отдохни, потому что в следующий раз нас ждёт настоящая бойня: двойное свидание между тобой, Икумацу, Цукки и носом Джеки... Никто же не заметит, если в следующий раз вместо меня придёт дублёр, так?..
Саларимен — так в Японии называют работников офисов среднего звена.
Драгон тайчо — отсылка к 109 эпизоду, в котором Ямадзаки сдавал экзамен в Джои, а Джеки Чан бегал рядом под этим кодовым именем в качестве инструктора.
Название: Влечение.
Автор: ManyaChka, она же akhCaynaM
Бета: Цумари
Дисклаймер: Я не я и лошадь не моя. И вообще, Сорачи-сенсей – наше всё!!!
Предупреждения: искренне стараюсь писать всё по канону, и всё же как огня боюсь ООС-ности... Тебе судить, дорогой читатель, пронесло или нет ^.^"
Рейтинг:
Пейринг: Гинтоки/Цукуё, фоном Сого/Кагура, Кацура/Икумацу, Матако/Шинске.
Жанр: Романтика, юмор, драма.
Статус: в процессе написания (10 глав).
Размер: макси.
Размещение: исключительно с согласия автора и с этой шапкой.
Ссылка на ФикБук: ficbook.net/readfic/1615193/11962456#part_conte...
Глава 10
Глава 10
Attention: автор не несёт ответственности за синяки от фейспалмов, которыми читатель наверняка обзаведётся к концу главы. Автор — просто несчастный человек, перегревшийся на солнце. И он совсем не в курсе, что за ужасы подослали безвинному Зуре... Честно-честно! >___<"
Непослушная светлая прядь упала на лицо, и девушка, глянув на смутьянку с чуть заметным укором, вздохнула, повернулась к повисшей на спинке стула сумке и, немного покопавшись, достала резинку. Ладонь нырнула в копну волос, прошлась привычным лёгким движением и завязала хвостик на макушке. Потянувшись за кружкой, она подула на горячий чай и сделала небольшой глоток, безотрывно следя за чередой иероглифов, рассыпавшихся по бумаге, будто бы стоило отвести взгляд, и они тут же убегут в неизвестном направлении.
Гинтоки сидел напротив, подмечая маленькие перемены, происходившие в её лице так же естественно, как пляшут языки огня, поддавшись уговорам расшалившегося ветра. Увлечённая делом, девушка совсем не замечала прикованного к ней взгляда. Впрочем, это ненадолго: ещё минута, и прямолинейный вопрос разрушит неведение, подготавливая почву для последующей наступательной операции с уверенностью бульдозера.
Утром, когда он, позёвывая, вошёл на кухню, его встретил приятный запах омлета с рисом, разом прогнавший сонливость пробежавшим по коже ознобом — что-то здесь не так. Гинтоки сощурился, с подозрением озираясь по сторонам и выискивая притаившееся в засаде зло, однако не нашёл никого, кроме не особенно скрывавшей своё присутствие Цукуё. Девушка мирно завтракала и лишь удивлённо вскинула бровь, когда Саката осторожно спросил, не заметила ли она чего-нибудь странного.
Она кивнула и молча указала палочками на мужчину, после чего сообщила, что кофе стоит на средней полке ближнего к окну подвесного ящика. Гинтоки недовольно насупился и отвернулся, желая показать, что находит предложение в высшей степени неуместным, однако ж банку достал. Горькие продукты не числились фаворитами в списке его гастрономических предпочтений, однако сдобрив напиток сахаром и влив щедрую порцию клубничного молока, он получил пойло, способное удовлетворить самый пристрастный вкус.
Обернувшись к столу, Саката едва не вздрогнул, поймав внимательный взгляд Цукуё, что без утайки следила за действиями сенсея. Гинтоки что-то буркнул, она улыбнулась и предложила присоединиться к ней, пока не остыл омлет. Завязался будничный диалог, вялотекущий и мало чем примечательный, не давший Цукуё ни единого повода поднять голос, а Гинтоки — причин разразиться тысячей и одним саркастичным комментарием. Непринуждённая болтовня плелась, как древний дед, слишком долго живущий на свете, чтобы порхать бабочкой с места на место, и слишком склеротичный, чтобы удержать в памяти предмет разговора дольше, чем на пару минут.
Когда она смотрела так прямо и бесхитростно, не пытаясь увильнуть от его взгляда, не хмурясь и не досадуя на присутствие в доме постороннего человека, он не мог отделаться от навязчивой мысли, что где-то ждёт подвох. Однако минуты шли, а Цукуё оставалась всё так же спокойна и дружелюбна, и опасения вроде того, что в следующее мгновение она попытается заколоть его кухонным ножом, потихоньку испарялись из головы Сакаты.
«Значит, теперь вместо суровой неприступности и раздражённого выражения лица завтрак на двоих и милая улыбка? Ужасный выбор».
Ему следовало вернуть всё на свои места, грубо пошутив или вставив неуместный комментарий, но он медлил. Цукуё казалась умиротворённой, расслабленной, почти счастливой, и Гинтоки подумал, что после всего случившегося она заслужила немного тишины. Не так уж и трудно быть рядом вместо того, чтобы хорониться за отчуждением и упиваться одиночеством, как дорогим сортом саке. А к концу завтрака и вовсе начало казаться, что универсальная цена за любое земное благо в 300 йен превышает стоимость такой паршивой выпивки ровно в 300 раз.
Он вновь посмотрел на девушку, сидевшую перед ним. Красивая, о чём Гинтоки знал с первого дня знакомства.
Тонкие пальцы рассеянно играли с карандашом, помахивая, поворачивая и слегка постукивая им по столу, а через мгновение поднося грифель к бумаге и прочерчивая загадочные линии, о чьём предназначении знала лишь она одна. Девушка прикусила губу и неободрительно покачала головой, как если бы отчитывала неназванного собеседника, ведущего диалог через переписку. Затем вновь отпила из чашки и осторожно поставила на стол, по-прежнему не замечая настойчивого взгляда, прикованного к её лицу. Этак можно часами ждать, чтобы добиться её внимания.
Гинтоки демонстративно кашлянул, и длинные подрагивавшие ресницы наконец-то взмыли вверх, открывая выразительные глаза, поблёскивавшие живой искрой интереса.
Она красивая и она ему нравится. А какие ещё нужны причины, чтобы позвать девушку на свидание? Поменьше думать о причинах и обстоятельствах, и всё пройдёт как по маслу. Клин клином вышибают.
— Что-то не так? — На её лице появилась мягкая улыбка.
— Зависит от вашего ответа. — Саката усмехнулся, глядя из под очков лисом, завидевшим лёгкую добычу. — А не сходить ли нам выпить, Икумацу-сенсей?
По временам жизнь устраивает человеку внеплановую помывку, обрушиваясь на беззащитную голову контрастным душем. Когда напористые струи бьют по раскрасневшейся коже, то обдавая жаром, то пронзая холодом, а стремительные потоки покусывают тело беспорядочным вихрем мурашек, кажется, будто бы открывается второе дыхание. Встряска тем эффективнее пробуждает источник новых сил, чем более сумасшедший ритм задаст переменчивый водный пробег по непроснувшемуся организму.
Концентрированное безумие прошедшего дня буквально сбило Цукуё с ног, опрокинув на спину, да так и оставив лежать в полнейшем бездействии. Казалось, словно на 24 часа мир превратился в сумасшедший парк аттракционов с бешено вращающимися каруселями, коридором кривых зеркал, мёртвыми петлями американских горок и комнатой страха. Не удивительно, что к концу дня Цукуё чувствовала себя так, словно по ней пробежалось стадо буйволов. Она была уверена, что утром встанет разбитой и опустошённой, с больной головой и ломкой в костях, но…
Цукки чувствовала себя хорошо. Нет, не просто хорошо, превосходно! Да, цепочка противоречивших друг другу событий повергла её навзничь, не дав единственного шанса как следует разобраться в случившемся. Сколько бы девушка ни присматривалась к клубку запутавшихся эмоций с торчащими во все стороны нитями, но понимала — за какую ни потяни, но лишь завяжешь узел крепче, так и не сумев ничего понять.
И она отступилась. Впервые за долгое время Цукуё позволила себе выбросить из головы произошедшее, как выбрасывают осколки разбитой чашки. Конечно, ей ещё предстояло оживить в памяти некоторые фрагменты недавней истории и подумать, как избежать мрачных пророчеств будущего, но… Может, хоть чуточку позже?
Она увиливала от отдыха так же часто и охотно, как иные люди бегут от работы, не желая погрязнуть в рутине в ущерб изобильному цветению жизни. Цукки же поступала в точности до наоборот: мир никогда не казался ей райским садом, созданным ради удовольствия человека. С головой уходя в дела, она избегала очередной лавины, грозившей погребением заживо. Лишнее слово, необдуманное действие, слабая попытка к сближению — любой неаккуратный шаг мог обернуться роковыми последствиями. Цукуё с раннего детства осознала тот неподъёмный груз ответственности, что возлагал на плечи отца каждый её поступок, и оттого никогда не вела себя безрассудно, повинуясь случайной прихоти, но следила за малейшим шорохом души, жёстко пресекая спонтанные порывы, лишая себя возможности вздохнуть свободно.
Но сегодня всё казалось другим. Словно затхлая камера прошлого, в которой она так долго просидела без луча дневного света, неожиданно распахнулась настежь, выпустив из многолетнего плена на свободу, в настоящее. И не то чтобы оно сияло и переливалось, слепя сказочными перспективами, как блеск граней алмаза на солнце. Перед Цукуё предстал обычный школьный день, неприметный, как один из бесчисленного множества камушков гравия. Но другого ей и не требовалось. Провести ещё один день в компании сумасшедших одноклассников — что может быть лучше?
— Цукуё-доно! Вы прекрасно выглядите! Ваша новая причёска и костюм вам очень идут! — с большим воодушевлением воскликнул оказавшийся рядом Кацура.
— Доброе утро. Спасибо, приятно знать. — Хорошее настроение творило чудеса, и девушка лишь кивнула в ответ, даже не потрудившись разобраться, чем заслужила радушное приветствие и комплименты её внешнему виду, которые, к слову, ничуть не изменились с первого дня появления в 3-Z. Ну разве что синяк появился, но одноклассник этого как будто не заметил.
— Кажется, в последнее время Элизабет убирает волосы похожим образом, — задумчиво произнёс Котаро.
— Волосы на ногах? — участливо поинтересовалась девушка, доставая учебники из сумки.
— О нет, на ногах только распущенными. — Покачал головой Кацура. — Что касается растительности на теле, Элизабет предпочитает естественную природную красоту. Может быть, немного мусса для придания объёма и лак для фиксации укладки, но не более того.
— Вот как. — Цукуё пожала плечами. Всё-таки модные тенденции не её стихия: сначала ажиотаж на клей для носков, благодаря которому школьницы поддерживают нужную длину и моделируют складки ткани, теперь волосяной покров… Хотя, что не говори, а в стране без центрального отопления свежее веяние стиля казалось не лишённым практической составляющей.
— Цукуё-доно, — голос Кацуры, полный какого-то неизъяснимо глубокого чувства, оторвал девушку от спонтанных рассуждений о прекрасном, — я хотел поблагодарить вас за всё, что вы для меня делаете. Знаете, я рад, что обратился за помощью именно к вам. Вы чуткий человек, готовый терпеливо выслушать и оказать дружескую поддержку даже тому, кого едва знаете. Если однажды вам потребуется надёжное товарищеское плечо, вы всегда сможете положиться на меня!
— Эмм… Спасибо? — Цукки слегка замешкалась, однако же решила не наседать с дознаниями, способными пошатнуть фундамент затерянной Атлантиды, осевшей в голове Котаро. Если в его вселенной разговор о волосах на ногах становится связующей нитью в дружеских узах двух людей, то пусть так и будет.
Юноша довольно кивнул и уже приготовился озвучить новую проникновенную речь, когда изящная девичья ручка схватила его за шиворот и бесцеремонно вышвырнула в окно. Цукуё вздрогнула и хотела метнуться к подоконнику, чтобы прервать не предусмотренные расписанием Кацуры полёты с третьего этажа, когда вцепившаяся в плечо стальная хватка заставила пересмотреть решение.
— Цукки! — взвыла Кагура, с силой, достаточной для сокрушения империи ситхов, встряхнув девушку. — Как ты могла так поступить со мной?! Кто они, янки из соседней школы? Вражеский клан шиноби? Приспешники Акнологии? Или ты убегала за стену, чтобы сражаться с титанами? — Тут девочка не сдержалась и безутешно разрыдалась. — Это нечестно! Почему ты не захотела драться со мной?! Я думала, что мы друзья, и я могу сломать тебе нос сама! Но… но ты… выбрала не меня… — Кагура громко всхлипнула и зажмурилась, не в силах смотреть на синяк, напоминавший о коварной измене.
— Ка… Кагура… — сипло выдавила Цукуё, борясь с тошнотой, вызванной интенсивной качкой и пронзительным девичьим голоском, — я ни с кем не дралась. Разве что с гравитацией, но эта битва оказалась мне не по плечу.
— Что? — В ясных голубых глазах расплескалось сомнение, насторожённость и толика надежды.
— Я споткнулась и упала. — Цукки слабо улыбнулась и потрепала рыжую макушку. — Будь у меня выбор, я бы предпочла твой накама-панч.
— Правда? — Голос девочки звенел чистосердечной радостью.
Цукуё кивнула и хотела добавить ещё парочку ободряющих фраз, когда умиротворённую идиллию нарушило громкое фырканье.
— Ха! Не будь наивной, Кагура. — Сарутоби загадочно смотрела поверх стёкол очков, а глубокое и низкое звучание её слов нагнетало саспенс. — Испокон веков женщины остерегаются друг друга, живя и умирая поодиночке. Если не будешь осторожной и повернёшься к ней спиной, стерва загонит между лопаток нож и с гадкой ухмылкой уведёт твоего мужчину в лав-отель.
— Ума не приложу, о чём ты, — бесстрастно отозвалась Цукки, хотя внутренний голос и подсказывал, к чему приведут дальнейшие разговоры. Это был не первый случай, когда она становилась невольной свидетельницей сцен ревности Аямэ. Увы.
— Ах, конечно! Думаешь, я не знаю, что у тебя на уме? Не на ту напала! — Высота голоса Са-чан взмыла в заоблачные выси, мешая жажду торжества правосудия с истерическим повизгиванием. — Я с первой встречи всё о тебе поняла. Сначала эти шрамы, теперь синяк… Хочешь занять моё место в наших SM играх с Гин-саном?! Не получится! — Тут девушка пугающе рассмеялась, запрокинув голову. — Может, Гин-сан и польстился на свежее мясо, но цепи, сковывающие нас, крепче меховых наручников, которыми он развлекается с тобой! Гин-сан не из тех мужчин, кто будет долго получать удовольствие от бутафории. — Она хмыкнула, скользнув взглядом по груди названной соперницы, и Цукки почувствовала, что начинает сатанеть. — Очень скоро ему надоест соевое молоко, и он вернётся к своей любимой клубничке.
— Вот как. Обязательно ему передам. Думаю, сенсей имеет право выбора, хотя и сомневаюсь, что он им воспользуется: со связанными руками и кляпом во рту не до привередливости.
БАХ! Ученики, присутствовавшие в классе, синхронно обернулись на прогремевший взрыв, ожидая обнаружить на месте доски полуразрушенную и покорёженную бомбой стену. Но нет, это всего лишь Гинпачи-сенсей не усидел за учительским столом, и теперь с глазами навыкате и перекошенным выражением лица бубнил себе что-то под нос, периодически нервно хихикая.
— Гин-чан! — с укором воскликнула Кагура, всплеснув руками. — Стоит взрослым на минуту отвернуться, и ты непременно себя покалечишь! Не знаю, о каких цепях и наручниках спорят Са-чан и Цукки, но я бы посоветовала страховочный трос! Чья бы ни была очередь сидеть в няньках, это — лучший способ уберечь такого непоседливого ребёнка, как ты!
Саката безропотно слушал нотации девочки, хотя его лицо свидетельствовало о невостребованности поступавшей информации. Наконец он моргнул, потряс головой и поднялся на ноги, кряхтя и покашливая. Из-под взъерошенных белоснежных волос, нависавших над глазами, сверкнул холодный блеск очков, и Цукуё вздрогнула, почувствовав мимолётный взгляд, обжёгший щёки алым пламенем.
Девушка спешно отвернулась и принялась энергично ворошить содержимое сумки, проверяя, не завалялся ли между учебником по истории и тетрадью по математике Дораэмон с такой нужной дверью в прошлое.
Это глупо. Она ведь не сделала ничего ужасного, не совершила обряд поклонения сатане и не сплясала в юбке из пальмовых листьев и лифчике из кокосовой скорлупы на буддийской церемонии погребения. Так какого чёрта в её голове на целый день засела эта идиотская фраза?
Цукуё злилась на себя. Не из-за какой-то дурацкой шутки — ну ляпнул чепуху, с кем не бывает? — а из-за неспособности выкинуть из головы реакцию Гинтоки. Он ведь понял, что она просто не сдержалась и съязвила в ответ на выпады Аямэ? Конечно, понял, а иначе и быть не может: у них же совсем, совсем не такие отношения! И вообще, он наверняка уже всё-всё забыл, и лишь она одна продолжает страдать из-за какой-то нелепицы. Честное слово, это же просто смешно, ха-ха-ха! Ха…
Она бы хотела посмеяться над собой, но надоедливый скрежет вредительских мыслей никак не помогает отпустить ситуацию. Возможно, будь у Цукуё шанс перекинуться с мужчиной хоть парой слов, она бы и не подумала забивать голову ерундой, раздувая из мухи слона. Однако девушка так и не осмелилась подойти и начать разговор, объясняя нерешительность нежеланием давать одноклассникам малейший повод заподозрить между ними отношения, слишком близкие для учителя и ученицы. Довольно и одной Сарутоби, интуитивно учуявшей чертовщину, творившуюся с её обожаемым Гин-саном, за что Цукуё регулярно расплачивалась временем, потраченным на пустые склоки с Аяме.
Девушка тоскливо вздохнула. В школе они так и не поговорили, а после занятий намеренно пошли порознь: Цукки вместе с Кагурой отправились вперёд, пока Саката плёлся где-то позади. Девушка не оглядывалась, не желая вызвать у девочки, увлечённо делившейся планами на предстоявшие выходные, лишних вопросов. Правда, в какой-то момент Цукуё подумала, что была бы не против сама пуститься в расспросы о тесных узах, связывавших Кагуру с сенсеем. Вольные и зачастую весьма неожиданные упоминания о Гин-чане заговорщицки подмигивали заинтригованной девушке, намекая, что за сухим покашливанием социальных маркеров «учитель»|«ученик» таится захватывающая дух история, объяснявшая их духовное родство. Однако таким рассказам нужно много времени, чтобы развернуться во всей широте, а потому Цукуё решила вернуться к заинтересовавшей теме при более удачных обстоятельствах.
Когда они распрощались, девушка дошла до метро. Спустившись по эскалатору вниз, она помедлила и вместо того, чтобы сразу проскочить в остановившийся поезд, осталась ждать следующего. На станции было многолюдно, как и полагается в вечер пятницы, однако спустя пару минут в поле зрения угодил знакомый сноп белых и пушистых, точно сахарная вата, волос.
Они ехали в разных вагонах, стоя у боковых дверей с застеклёнными проёмами, чтобы не терять друг друга из виду. Цукуё сама предложила такой способ передвижения, однако теперь вынужденная конспирация лишь действовала на нервы. К тому моменту, когда они вместе пошли от станции до дома, в голове девушки роилось столько ненужных и путаных мыслей, что любая тема для разговора, какая только ни приходила на ум, тут же клеймилась неуместной и глупой.
Гинтоки тоже не спешил заводить светских бесед, словно решил поспорить с дохлой рыбой не только в живости взора, но и в словоохотливости. Цукки даже слегка разозлилась: вот почему иной раз его не заткнёшь ничем, как прорвавшую канализационную трубу, а в момент, когда меньше всего на свете хочется слушать гулкое перестукивание каблуков по асфальту, да изображать безграничный интерес к скучному городскому массиву, он даже о погоде ничего не скажет? Какая бесполезная способность — заговаривать людям зубы только тогда, когда в перспективе есть возможность получить по почкам.
Казалось, что время позаимствовало у Луффи силу Дьявольского плода, из-за чего десятиминутная прогулка от метро до квартиры растянулась на целых восемь эпизодов печально известной бесконечной восьмёрки Судзумии Харухи. Цукки начало мерещится, что уже ничто не спасёт студию от гневных писем фанатов и провальных продаж, когда — о чудо! — на горизонте забрезжил островок надежды — спасительная дверь.
Проблема — она совсем как таракан: куда пробрался один усатый лазутчик, туда обязательно подтянется остальная королевская рать. Поэтому взрослые люди стараются бороться с неприятностями по мере возникновения, не дожидаясь, когда набегут основные вражеские силы.
Что ж, должно быть, ни Цукуё, ни Гинтоки к взрослым людям не относились, упорно продолжая игнорировать нараставшее напряжение. Пока Саката оккупировал стратегически важный телевизор в гостиной, девушка спаслась бегством под защиту своей комнаты. Какое-то время она просидела на кровати, сверля недовольным взглядом стену, будто бы та и чинила основное препятствие во взаимопонимании учителя и ученицы.
И почему они никак не могут найти общий язык? Ведь этим утром у них получилось нарушить вековую вражду и продержаться без дрязг и склок. Тогда откуда взялась эта удушливая натянутость и неестественность, с которой недовольный работой саларимен* изображает энтузиазм от возросшего числа обязанности при стабильно низкой зарплате?
Цукуё мотнула головой. Нет, так больше продолжаться не будет. Сейчас она выйдет из комнаты, усядется рядом с Гинтоки и начнёт говорить обо всём, что взбредёт в голову — да хоть расскажет о предпочтениях Элизабет в отношении волос на ногах, — но сведёт на нет эту дурацкую неловкость.
Но говорить об Элли и её мохнатых лодыжках оказалось не с кем: Цукки обнаружила гостиную в унылом запустении, и один только надрывный вопль включённого телевизора создавал какую-то видимость жизни. Девушка пристроилась на диване, ожидая возвращения Гинтоки, когда слуха достиг шум струящейся воды, раздававшийся из ванны.
Он что же, мыться ушёл? А мысль дотянуться до красной кнопки на пульте его прежде не посетила? Цукуё вздохнула и покачала головой. Что ж, теперь ясно, почему Сакате таким трудом давалась оплата аренды: верное распределение средств и экономия явно не его конёк.
Впрочем, это обстоятельство не изменило её намерений, а потому она устроилась поудобнее, готовясь вникать в сюжет неизвестно какой по счёту серии аниме, идущего по включённому каналу. Только Цукуё пришла к заключению, что скакавший по экрану тип с ушами, хвостом и гривой белого и почти не вызвавшего посторонних ассоциаций цвета, должно быть, и есть главный герой, когда случилось невероятное: раздался звонок в дверь.
Девушка вздрогнула, обернувшись на звук в полнейшем замешательстве: к появлению на сцене третьего действующего лица она точно не готовилась. Первая мысль — отец, но, к сожалению, Цукуё прекрасно знала, что он не может вернуться так скоро. Это ей за бешеной круговертью событий казалось, что с его отъезда минул как минимум месяц, хотя на деле с расставанья и недели не прошло. Девушка вздохнула, вспомнив о куда более вероятном и бесконечно раздражавшем варианте личности загадочного гостя — Сакамото Тацума. А если и не он, то какой-то другой псих из числа ближайших знакомых Гинтоки. Ох и повезло ей с опекуном, ничего не скажешь.
Выключив телевизор, Цукуё поднялась навстречу неизвестности, заранее готовясь столкнуться нос к носу с самой неприглядной её стороной. С осторожностью приблизившись к глазку, словно маленькая линза могла выдать её присутствие стоявшему снаружи человеку, она заглянула судьбе в лицо. И в ужасе отпрянула назад.
Метнувшись к сумке, она подрагивавшей рукой извлекла ключ и едва угодила им в замочную скважину. Несколько судорожных поворотов, и дверь распахнулась настежь.
В коридоре стоял Кацура, чьё бледное лицо чудовищно контрастировало с багровыми следами размазавшейся крови.
Не мешкая ни секунды, Цукуё схватила его за запястье и рывком затащила внутрь, поспешно запирая квартиру. Не дожидаясь, когда одноклассник успеет стащить второй ботинок, она поволокла его в гостиную, где ненадолго оставила одного. Вернувшись с аптечкой и миской, наполненной тёплой кипячёной водой, девушка села напротив.
— Кацура-сан... Мне очень жаль, — глухо произнесла Цукуё, поставив вещи на журнальный столик. — Я вызову скорую, а затем обработаю раны. Но кто… кто на вас напал?
Некоторое время юноша смотрел на неё, сурово сдвинув брови и прищурив припухший от кровоподтёка глаз. Затем прикрыл веки и склонил голову к груди, отчего длинные волосы упали на лицо, прилипнув к взмокшему лбу и подсохшей алой корке, покрывавшей щёки.
— Всё случилось как в страшном сне. Кто бы мог подумать, что я встречу их спустя столько лет после той страшной войны… Тысячи наших врагов и товарищей полегло в жестоких боях, и выжившим пришлось взвалить этот груз на свои плечи. Неужели они готовы вновь разжечь огонь вражды и погубить в его пламени всю планету? — Кацура на минуту умолк, погрузившись в тяжёлые раздумья. Цукуё поджала губы, с тревогой ожидая продолжения.
— Их тайное братство известно под именем «Чёрная Роза Дьявола: поцелуй меня, детка, и я отшлёпаю тебя дважды, а потом возьми плётку и let’s party all night long, ла-ла-ла!! Второе поколение. Возвращение немеркнущей звезды страсти». Вербуя красавчиков из школьных студсоветов, они строят планы по уничтожению Земли: днём обольщают девушек, танцуя сальсу и распевая песни о любви, а ночью рядятся в разноцветные трико и капроновые чулки с дырками для глаз и рта, выходя на охоту за человеческими душами и женскими трусиками.
Сегодня я встретил их лидера. По слухам, семья этого человека когда-то служила сёгунату Токугава, за что заслужила высочайшее доверие и титул обладателей эластичных брифов Сё-чана. Их клан с гордостью передавал трусы от отца к старшему сыну как фамильное наследие. Завладев ими, предводитель братства перестал признавать другую одежду, кроме семейной реликвии, которую с гордым достоинством носит на голове. Я сам видел, какой яростью горел его взгляд, когда он выпрыгивал из кустов перед девушками, гулявшими по парку, и те визжали, завидев грязное дуло его пистолета.
Тогда я повернулся к Элизабет и сказал: «Мир полон опастностей. Мы должны быть осторожными, если не хотим угодить в расставленные вражеские сети». Я протянул ей зачерствевшую булочку хлеба, думая, что она оценит широкий жесты моей души, однако… — Кацура вскинул голову к потолку и вцепился ладонями в лицо, трагически проревев: — она меня клюнула! Я только и заметил, как взметнулись белоснежные крылья, а затем дикая стая желтоклювых гогочущих ангелов налетела на меня, щипая и царапая перепончатыми лапами!
Минуты траурного сокрушения по растоптанной вере в дружбу сменились замогильным молчанием. Цукуё не шелохнулась, смотря на одноклассника долгим, немигающим взглядом, прикидывая, насколько этично избить раненного человека до состояния комы.
— То есть… — язык еле шевелился, пока пульсировавшая на виске вена задавала дёрганый ритм нервному тику, кривившему лицо и рот, — вы поранились, пока кормили уток в парке?
Кацура перевёл на неё пристальный взгляд.
— Мир полон опасностей, Цукуё-доно. Даже если ваши намерения непоколебимы и благородны, как нос Джеки, пушистые комочки могут больно клюнуть, сочтя массивную фиолетовую сливу на вашем лице угрозой и объявлением войны. — Он примирительно протянул Цукки чёрствую булку.
— Отлично! Драгон тайчо* будет счастлив узнав, что теперь слива цветёт и на вашей физиономии! — Девушка со злостью швырнула булыжник, в который обернулось некогда приличное хлебобулочное изделие, Кацуре в голову, и тот пошатнулся, болезненно охая и поджимая губы, с тоской косясь на обидчицу. — Зачем вы вообще ко мне пришли? Вам надо идти в больницу и лучше бы сразу в психиатрическую!
— Зачем? — Котаро нахмурился. — Но вы же обещали позаниматься со мной математикой.
— Что? Когда? — Слова сорвались с губ прежде, чем Цукуё успела осознать роковую ошибку и её катастрофические последствия. Кацура с горящим триумфом взором открыл рот, готовясь обрушить на слушательницу армаду свежеиспечённых бредней, когда девушка в отчаяние схватила с пола сухую булку и затолкнула её в разверзнувшиеся уста рассказчика. Возможно, настрадавшаяся краюшка и не заслуживала столь жестокого обращения, однако Цукки не могла допустить новых пыток побасёнками Котаро.
— Эмм... Вы чем тут занимаетесь?
Сердце остановилось. Глаза в ужасе распахнулись, пока отяжелевшая голова медленно и со скрипом старой прогнившей телеги поворачивалась в сторону ванной комнаты.
Ох… И почему она не родилась слепой?
Саката Гинтоки.
В её квартире.
Выходит из душа.
В одном.
Мать его.
Полотенце.
Кажется, она умерла. И это лучшее, что с ней могло произойти. Смерть гуманнее унизительных и совершенно неубедительных попыток объяснить Кацуре, что в её доме забыл голый Саката.
— Мпфекх… — начал было Котаро, на секунду отвлёкшись от квартировки постороннего объекта во рту, но, услышав невнятные мычания, нахмурился и с неудовольствием помог постояльцу покинуть опочивальню. — Гинтоки? Что ты тут делаешь?
— Ка-Кацура-сан… — Цукуё обернулась к однокласснику, совершенно не представляя, что ему сказать. Единственной ясной мыслью, пришедшей на ум, стала избитая фразочка из криминальных сериалов: хороший свидетель — мёртвый свидетель. Цукки замотала головой, отчаянно прогоняя навязчивую и слишком уж соблазнительную идею.
— Что я тут делаю? — лениво переспросил Саката, привалившись плечом к дверному косяку и скрестив руки на груди. — А на что это похоже?
— Хммм… — Кацура перевёл суровый взгляд с посеревшего лица девушки на заскучавшего учителя. — Всё это неспроста. Здесь есть какая-то связь, но какая? — Он пристально осмотрел комнату и в замешательстве приподнял бровь, заметив на столе раскрытый выпуск JUMP. Его лицо озарила вспышка прозрения, и юноша громко вскрикнул, вскочив на ноги и тыча указательным пальцем в сенсея. — Я понял! Всё дело в огромном носе Джеки, так?!
Цукуё сползла с дивана на пол, уткнувшись лицом в поверхность журнального столика и тихонько застонав. Что она там говорила про желание родиться незрячей? Можно изменить выбор и взамен стать глухой?
— Как скажешь. — Зевнул Гинтоки. — Мне всё равно. В отличие от огромного носа Джеки, меня можешь видеть только ты.
Девушка чуть приподнялась, кинув косой взгляд на мужчину. Что это он задумал?
— Как? Неужели ты… — Кацура нервно сглотнул, — бабушка?
— Какая ещё бабушка?! Хочешь умереть, да? Хочешь, чтобы я тебя убил, да?!
— Я подумал, что ты её призрак… — смущённо пролепетал Котаро.
— Аргх! Каким местом я похож на твою бабушку? А-а-а, не отвечай, ничего не хочу слышать.
— Но тогда… тогда кто ты?
— Ммм… Воображаемый друг? — ляпнул Гинтоки наугад, но тут же затряс головой. — Нет, забудь. Фантазии парня о полуголом мужике сложно назвать проявлением дружеских чувств… Давай так: я несчастный клерк, работающий представителем фирмы, отвечающей за качество связи между мозгом и его обладателем. В главном офисе заметили, что ты давно не пользуешься нашими услугами, и послали меня лично проверить, в чём дело.
У Цукуё задёргался глаз. Невозможно! Нет на свете идиота, готового поверить в такую ахинею! И даже Кацура не настолько туп, чтобы принять слова Сакаты за чистую монету.
— Это правда? — с сомнением протянул Котаро.
— Пфф, а ты как думаешь? Если бы я врал, и на самом деле меня могли видеть вы оба, стал бы я делать вот так? — Гинтоки запрыгнул на стол и с самым серьёзным видом принялся изображать танцующий египетский барельеф, дополняя пляску дико фальшивым пением с исковерканным произношением. — If there's something strange in your neighborhood Who you gonna call? Ghostbusters!
Что это, экскурсия в ад? А это — одно из самых страшных наказаний для грешников? Цукуё сглотнула ком в горле, поневоле задумавшись о том, чтобы начать жизнь праведницы.
— И всё-таки это странно, — задумчиво заключил Кацура.
Цукки почувствовала, как по виску пробежала капля холодного пота.
«Он не поверил. Я так и знала», — обречённо заключил внутренний голос.
— Здесь что-то не так, и я знаю, что именно! — Котаро ступил на импровизированную танцплощадку, изображая танец робота и громко выкрикивая: — Вот так гораздо лучше! I ain't afraid of no ghost. I hear it likes the girls!
Тут юноша остановился, с сомнением глянув на бездыханную Цукки.
— А Цукуё-доно точно ничего не видит?
— Конечно! Если бы она знала, что тут творится, смог бы я сделать вот это? — Гинтоки уселся перед девушкой и потянул её за уши, подёргал за щёки, напоследок ощутимо ущипнув. С интересом глянув на еле живую Цукки, неуютно ёрзавшую на месте, однако так и не выказавшую возражений, Саката хмыкнул и энергично потрепал её макушку, шепнув что-то неразборчивое… Что-то вроде… «Хорошая девочка»?!
Цукуё задрожала от возмущения, глядя на мужчину испепеляющим взглядом. Она ему кто, дрессированная мартышка в цирке?! Отчаянно захотелось проломить Сакате башку, пока он с садистской улыбочкой верховодил движениями её рук, выписывая ими круги, волны и прочие бессмысленные загогулины.
— Ну, Зура, скажи мне, стала бы приличная девушка смирно сидеть, когда с ней забавляются, как с марионеткой? — спросил Гинтоки, откровенно потешаясь над её беспомощностью.
— Зура джанай, Кацура да! — возмущённо воскликнул юноша и прибавил: — Кроме того, Цукуё-доно не выглядит особенно довольной.
«Ой, Цукки, что ты делаешь? — мысленно отчитал девушку Саката. — Играй поубедительнее, иначе зрители не поверят в наш спектакль».
«Да мне плевать! Перестань меня лапать, иначе пьеса закончится трагической кончиной главного героя!»
«Ярэ-ярэ, ты такая злая… А ведь я пытаюсь тебе помочь. Какая мне разница, что подумает Зура, если узнает о нашем сожительстве. А вот твоей свадебной анкете вряд ли нужна галочка рядом с пунктом "любите ли вы подглядывать за мужчинами, когда они моются в вашей ванне?"»
«Что?! Я никогда не делала ничего подобного! И что за брачное агентство будет добавлять в анкету такой идиотский вопрос?!»
«Ну-ну, не кипятись. Посмотри, Зура уже почти клюнул. Осталось поразить его грандиозным финалом, чтобы у него не осталось никаких сомнений».
«Пусть его поразит сенная лихорадка! Я не собираюсь развлекать ни его, ни тем более тебя!»
«Что ж, в таком случае тебе не особенно понравится то, что случится дальше. Но придётся потерпеть, Цукки-чан. Я верю, что ты сможешь! И помни: всё это во имя Луны!»
— Ты не оставляешь мне выбора, — измученно вздохнул Гинтоки, посмотрев на Кацуру с упрёком. — И не думай выполнять этот трюк самостоятельно, с ним справиться только подготовленный профессионал.
Мужчина перевёл взгляд на Цукки, словно прикидывая что-то в уме, недовольно цокнул языком и возвёл глаза к потолку. А потом...
А потом Цукуё узнала три вещи. Во-первых, у Гинтоки большие и тёплые ладони. Во-вторых, ему смело можно доверить месить тесто. В-третих, практиковать кулинарные приёмы на её груди совсем не обязательно.
Не сдержавшись, она слабо вскрикнула, когда Гинтоки особенно неаккуратно смял деликатные девичьи прелести. Напор заметно поубавился, хотя до идеала — полного самоустранения с горячей точки — мужчина так и не дотянул. Сердце билось как сумасшедшее, отчаянно и болезненно, по телу бежала дрожь. На смену шоку пришли стыд и дикое смущение, а когда он, войдя во вкус, углубился в изучение предмета, приминая и стискивая, внутри, как обжигающая лава, начало подниматься и кипеть какое-то странное, непонятное чувство...
А потом пришёл черёд Гинтоки сделать парочку новых открытий. Во-первых, обманывать друзей нехорошо. Во-вторых, опасно испытывать терпение девушки. В-третьих, нехорошо обманывать друга, испытывая терпение девушки: всегда существует опасность, что она вооружена кунаем, имеющим весьма неприятное свойство болезненно впиваться в ногу.
Саката моментально убрал руки, фальшиво рассмеявшись.
— Вот видишь, Зура, всё как я и говорил... — промямлил мужчина, поспешно извлекая оружие из раны и отстраняясь от ощетинившейся Цукки, пока та не надумала понатыкать ножей ещё куда-нибудь. — Для Цукуё-сама меня не существует, а вот тебе бы лучше её не злить и слезть со стола...
— Зура джанай, Кацура да, — поправил Котаро, но к совету благоразумно прислушался, пристроившись с противоположного от девушки края.
Стараясь как можно скорее выкинуть произошедший инцидент из головы, Цукуё постаралась сосредоточить всё внимание на однокласснике. Однако пока она отчаянно пыталась похоронить дух вражды, он восставал из пепла с новыми силами, и металлический лязг от заточки топора войны рождал в её голове ужасно привлекательные мысли о кровавой вендетте одному кучерявому извращенцу. Цукуё опомнилась лишь тогда, когда услышала странный и частый стук, источником которого обернулась клацавшая челюсть Кацуры: оказывается, всё то время, что она фантазировала о способах жестокой расплаты, её взгляд прожигал безвинного юношу, заставив того покрыться испариной.
— Так... — Девушка смущённо кашлянула, постаравшись взять себя в руки. — Кацура-сан, вы говорили, что пришли занимался математикой?..
Юноша нервно икнул и непонимающе уставился на Цукуё.
— Математикой? Ах, математикой, да... Точно... Кажется, это вторая страница... — невнятно пробубнил Котаро.
— Что? — Цукки вскинула бровь.
— Я... я должен признаться... Я... я... — Озадаченная девушка ждала продолжения, однако минута шла за минутой, а оно так и не спешило разрешать драматическую паузу. Бледный и растревоженный до нервной тряски Кацура что-то беззвучно шептал, и Цукуё решила отвлечь его от странного угнетённого состояния.
— Как вам такой вариант: я приготовлю нам чай, а вы пока умойтесь в ванной и приведёте мысли в порядок...
— Я вас люблю! — прокричал Кацура. — Всегда любил! Чувство к вам — лучшее, что есть в моей жизни!
Цукуё смотрела, как он сжимал и разжимал кулаки, как морщил лоб и кривил губы, как меж бровей над зажмуренными глазами пролегала глубокая складка, а по виску стекала струйка пота, мешаясь с грязно-коричневой коркой засохшей крови. Вздохнув, она поднялась с места, обошла стол и села рядом с Котаро. Дотянувшись до миски с теперь уже холодной водой, она смочила чистую тряпочку, и осторожно провела по его лицу.
— Так или иначе, вам всё же стоит умыться, — мягко заметила девушка.
Кацура посмотрел на неё со смесью растерянности и смущения во взгляде, отвернулся и неловко кивнул. Цукки улыбнулась и хотела продолжить, когда её намерения оборвали громкие аплодисменты.
— Ах, это было неподражаемо! — Саката всхлипнул и смахнул несуществующую слезу. — В моём возрасте почти забываешь, как прекрасны школьные годы, когда каждая влюблённость заканчивается раньше, чем первый секс у девственника. — Гинтоки хмыкнул, заметив ошарашенные выражения лиц застывших школьников. — Так значит, Икумацу тебя больше не волнует? Тогда ты не слишком расстроишься узнав, что она идёт на свидание со мной, ведь так, Зура? — лениво осведомился мужчина.
Громкий хлопок заставил Цукуё вздрогнуть: Кацура ударил ладонями по столу, резко вскочил и опрометью вылетел из гостиной в коридор. Девушка было кинулась за ним, но сильная рука, крепко вцепившаяся в запястье, задержала её прежде, чем она успела подняться.
— Останься. — Цукуё не поверила собственным ушам: он не предлагал и не просил, а приказывал.
— Пусти, — потребовала девушка, чем заслужила раздражённый взгляд и крепче сжавшиеся пальцы вокруг её руки. — Да что с тобой, Гинтоки?! Отпусти, мне больно!
В действительности она вовсе не испытывала мук, однако не зная, чем ещё можно привести Сакату в чувства, Цукуё пришлось преувеличить истину. И сработало: мужчина отвернулся и разжал хватку.
Не теряя времени, девушка ринулась за Кацрой. Судя по звуку захлопнувшейся двери, Котаро догадался, как верно воспользоваться ключом, который она оставила лежать на тумбочке. Внутренний голос подсказывал, что со странным поведением Гинтоки можно разобраться и после, а вот взбаламученного одноклассника лучше найти прямо сейчас.
Мышление Кацуры — это феномен, разгадка которого граничит с тайной происхождения вселенной и постижением смысла жизни. Возможно, однажды мир науки обогатится такой дисциплиной, как котарология, открытия которой будут стоить сразу двух Нобелевских премий. Однако современный человек ещё не успел сделать столь прогрессивный шаг в освоении космических пространств, а потому по-прежнему далёк от приближения к границам неизведанного.
Цукуё совсем не понимала, о чём он думает, но... Кацура, забывший о чувствах к Икумацу и воспылавший страстью к едва знакомой девушке? Мысль, что Котаро — инопланетный гуманоид, попавший на орбиту Земли из-за сбоев в системе управления пилотируемым Гандамом, казалась Цукки адекватнее гипотетической любви юноши к ней.
Подгоняемая страхом упустить его из-за вынужденной задержки, девушка бросилась в коридор и едва не налетела на спину одноклассника, стоявшего почти у самых дверей квартиры. В его руках она заметила помятую пачку листов, которую юноша судорожно листал взад-вперёд.
— Кацура-сан? — осторожно позвала Цукки.
— Не то, не то, не то... — как заведённый повторял Котаро, панически перерывая бумаги в поисках затерявшегося ответа, пока в отчаянии не вскинул руки над головой, выбрасывая стопку бесполезную макулатуру в воздух. — Это всё не то! Цукуё-доно! — Он резко развернулся, и девушка отшатнулась, чтобы избежать весьма нежелательного столкновения лбами. — Прошу, окажите мне услугу! Могу я посмотреть ваш сценарий?
— Сценарий? — переспросила Цукки, переводя недоумённый взгляд с Кацуры на груду разбросанных листов. Присев, она дотянулась до одного и подняла с пола, быстро пробежав глазами. Худшие опасения подтвердились с первых прочтённых строк.
Цукуё поднялась на ноги, потрясая перед лицом Котаро почирканными кривыми каракулями.
— Вы хотите сказать, что вот это — текст вашей роли? — убито спросила девушка.
— Да! Но там нет ничего подобного! Почему Гинтоки идёт на свидание с Икумацу-сенсей? Разве не я должен был пригласить её и признаться в любви?!
— Не знаю, как насчёт Икумацу-сенсей, но мне вы точно успели признаться в любви.
— Ах да... — Кацура виновато потупился, слегка покраснев. — Извините, Цукуё-доно, ничего личного... Я был вынужден сделать это заявление, оно очень важно для развития сюжета...
— Каким образом?! Чему поможет введение нелогичной любовной линии между двумя оторванными друг от друга персонажами? По-вашему, мы снимаем бразильский сериал?
— Я не уверен, но ведь так написано в тексте, — серьёзно заметил Кацура. — Я не могу рисковать отношениями с Икумацу-сенсей, а потому долго учил и репетировал все свои реплики. Ради Икумацу-сенсей я сделаю всё, что угодно...
— Даже признаюсь в любви совершенно посторонней девушке, — бесстрастно закончила Цукки.
— Именно!
— Вы сами себя слышите? И как вы вообще учили текст?
— Разве это не очевидно? — удивлённо вскинул бровь Котаро. — Начал с первой страницы, пока не дошёл до самого конца. Я был очень внимателен, не упускал ни единой строчки! Кроме того, я сразу же нашёл и исправил главную ошибку, из-за которой могла пострадать вся история! — с гордостью воскликнул Кацура. — Какой-то идиот прислал мне сценарий, прикрепив его обложку к концу текста! Но я обнаружил и обезвредил эту бомбу прежде, чем она успела разорваться, а потому заучил все фразы в правильном порядке!
— Кацура-сан... А вы знаете, что в России, как и во всех западных странах, книжная ориентация происходит слева направо?
— Ч-что?
— Беря в руки иностранное издание, вы должны открывать его с конца: там, где в японских книгах идёт начало текста, в европейских размещается финал.
— К ч-чему вы к-клоните?
— К тому, что ты выучил весь текст задом наперёд, идиот, — устало ответил Гинтоки, поднося зажигалку к сигарете. — Как можно работать в таких условиях? Мне нужен отпуск!
— Гинтоки? А ты что тут делаешь? Ты вообще не должен слышать этого разговора! — возмутилась Цукуё.
— Да в этой главе и происходит только то, чего вообще не должно было случиться! Как мы будем объясняться со спонсорами?!
— Нет у нас никаких спонсоров. Никто не станет вкладывать деньги в этот мусор.
— Очень жаль. — С досадой вздохнул Саката. — У Гин-сана опять сломался мопед, а Генгай отказывается чинить его за банку соевого соуса.
— Правда? — Удивился Кацура. — Мне казалось, он его любит.
— Я сам ничего не понял. Возможно, проблема в том, что банка оказалось пустой...
— Слушай, Гинтоки... Тебе правда не стоит здесь находиться. — Цукки предприняла повторную попытку вразумить мужчину. — Я понимаю, что всем всё равно, но мы ни к чему не придём, если даже главный герой будет пренебрегать своей сюжетной линией...
— А-а, не суетись. — Сахата махнул рукой, мол, всё обойдётся, и протянул девушке пачку сигарет, на что Цукуё пожала плечами и приняла его предложение. — В следующей главе я притворюсь, что у меня амнезия, и я ничего не помню. Это то, как мы, герои манги и аниме, решаем многие неудобные проблемы.
— Значит, на этом и закончим?
— Ага. И ещё, Зура...
— Зура джанай, Кацура да! — с пылом возразил Котаро, меж тем принимая от Цукуё пошедшие по рукам пачку с зажигалкой, закуривая и с непривычки закашливаясь.
— ...Ты здесь новенький, а потому держи совет от ветерана: в следующий раз, когда получишь сценарий, отправь его в переработку мусора. Ты не выживешь в этом аду, если не научишься импровизировать. А пока отдохни, потому что в следующий раз нас ждёт настоящая бойня: двойное свидание между тобой, Икумацу, Цукки и носом Джеки... Никто же не заметит, если в следующий раз вместо меня придёт дублёр, так?..
Саларимен — так в Японии называют работников офисов среднего звена.
Драгон тайчо — отсылка к 109 эпизоду, в котором Ямадзаки сдавал экзамен в Джои, а Джеки Чан бегал рядом под этим кодовым именем в качестве инструктора.
@музыка: Rick Astley — Together Forever
@темы: Влечение, фанфик, Гинтоки/Цукуё, Gintama
